Бодров В.А. - Информационный стресс

Отмеченная выше роль функциональных звеньев системы психической регуляции деятельности в обеспечении устойчивости человека к воздействию экстремальных факторов, в том числе и информационной природы, свидетельствует о том, что развитие психологического стресса и стрессоустойчивости обусловливается не только характером когнитивных процессов оценки стрессорных воздействий и индивидуальных возможностей по его преодолению, что соответствует наиболее известной когнитивной теории стресса Р. Лазаруса. Значительное влияние на развитие указанного психического состояния и проявление стрессоустойчивости оказывает характер системы психической регуляции деятельности в стрессогенных условиях, степень сформированности, устойчивости и своевременности развертывания функциональных звеньев этой системы.

6.5. Личность и поведение по преодолению стресса

Ряд экспериментальных исследований продемонстрировал значимые связи между личностными показателями и реакциями преодоления стресса [220, 254 и др.]. Например, интервальный локус контроля ассоциируется с большим использованием активных, направленных на работу, стратегий. Экстраверсия и нейротизм также связаны с конкретными моделями преодоления, – высокая экстраверсия и низкий нейротизм предопределяют использование стратегий, которые считаются более эффективными. Индивиды с поведением типа «А» имеют тенденцию сообщать о более частом использовании активного преодоления стресса, планирования и подавления других видов активности, чем относящиеся к типу «В» [236].

Преодоление стресса – это многомерный конструкт, включающий в себя широкий круг поведенческих и когнитивных стратегий, которые могут быть направлены на изменение, переоценку или избегание стрессовых обстоятельств или смягчение их негативных воздействий. Основываясь на этих различиях, A. Steptoe [413] идентифицировал множество разных стратегий в концептуальных рамках, основанных на когнитивных, в противоположность поведенческим, стратегиях и ориентации на проблему в отличие от ориентации на эмоции.

Существующее несоответствие между оценками преодоления с точки зрения характера стратегии поведения и ситуации выявляют внутреннюю ограниченность концептуализации преодоления как стабильной характеристики. Эта ограниченность подчеркивалась Р. Лазарусом и его коллегами, которые доказывают, что поведение по преодолению зависит от последовательных процессов когнитивной оценки и переоценки и от сопутствующих эмоциональных состояний, на что оказывают совместное влияние факторы личности и среды. К тому же по мере развития стрессового эпизода во времени имеется постоянное взаимовлияние между оценкой, преодолением и эмоциями, они колеблются и развиваются с развертыванием взаимодействия. С этой точки зрения рассматривать поведение по преодолению как постоянный стиль реакции на стресс, который можно применять независимо от ситуационного контекста, - значит не всегда надо учитывать сложность вовлеченность процессов: взаимодействие предполагает, что преодоление следует изучать с внутрииндиивдуальной точки зрения, то есть оценивая преодоление и оценку постоянно одного и того же человека или группы для определения индивидуальных моделей преодоления во времени и в отношении разные типов стрессовых эпизодов. Стрессоры, с которыми люди встречаются в повседневной жизни, и их сила существенно различаются и способность гибко и своевременно реагировать на предъявляемые ими требования является центральной в сохранении хорошего самочувствия. Факторы, потенциально релевантные для эффективного преодоления, включают определенное число доступных индивиду стратегий, способность выборочно использовать стратегии в соответствии с требованиями ситуации и навыки применения разные стратегий в надлежащее время на разных этапах эпизода.

Преодоление будет более успешным, если реакции индивида соответствуют требованиям ситуации. Одним из важных параметров потенциального соответствия между преодолением и ситуационными оценками является воспринимаемый контроль за ситуацией. В ситуациях, не поддающихся воспринимаемому контролю, могут быть использованы адаптивные стратегии избегания или концентрации на эмоциях, но если возможно в какой-то степени проконтролировать ситуацию, стратегии концентрации на проблеме, как представляется, играют главную роль в эффективном преодолении [418]. К тому же индивидуальные различия по степени уверенности в результатах контроля могут влиять на уровень соответствия поведения по преодолению и концентрации на проблеме воспринимаемой подконтрольности ситуации.

Поведение по преодолению различается в разных ситуациях и на разных этапах эпизода. Способность реагировать надлежащим образом на множество разных стрессоров может быть также важна, как постоянное преодоление в ответ на похожие ситуации. В частности, способность использовать как активные, так и пассивные формы преодоления может привести к меньшей усталости и другим реакциям на преодоление, включая психологические последствия, чем использования только одного способа или стиля преодоления [240]. Таким образом, вопрос о внутри индивидуальной изменчивости является важным аспектом исследований в области преодоления и заслуживает больше внимания, чем ему уделялось до сих пор в психологической литературе.

Некоторые исследователи изучали гибкость, приспособляемость как черту личности, отражающую общую адаптационную способность, без учета различий ситуационных воздействий. Другие изучали преодоление стресса в связи с ситуационными факторами, но не рассматривали внутри индивидуальную изменчивость в разных ситуациях. Ни в одном из подходов не сопоставляется фактор постоянства и гибкости в поведении по преодолению, эффективность того и другого подхода. Вначале была сделана попытка разработать меру внутри индивидуальной изменчивости в работе S. Folkman и R. Lazarus [257], где оценивались ответы по преодолению в сериях эпизодов для каждого индивида и рассматривалась степень того, как модели преодоления, направленного на проблему и на эмоции воспроизводились в разных эпизодах. Они пришли к выводу, что индивиды больше склонны разнообразить свое поведение по преодолению, чем делать его постоянным, но индекс гибкости был впоследствии подвергнут сомнению.

В более поздних исследованиях также рассматривалось отношение «постоянство–гибкость» в моделях оценки и преодоления [241], но в них имеются расхождения в методах оценки постоянства поведения. Различия в используемых индексах, число рассматриваемых ситуаций, типы и классификации включенных событий видимо привели к значительным расхождениям в полученных результатах. Ясно, что эта область исследований нуждается в методологическом и психометрическом развитии, но полученные результаты дают достаточно доказательств того, что отношение к преодолению как к стабильной личностной характеристике сильно упрощает сложные и взаимодействующие факторы, которые определяют стратегии, используемые индивидами для борьбы со стрессовыми событиями.

Несколько обзорных работ по индивидуальным различиям в связи с профессиональным стрессом освещают эту проблему, в том числе и дискуссии по модераторным воздействиям [247, 413].

Хотя эмпирические данные показывают, что личность и преодоление выступают как модераторы отношений «стрессор–последствия» профессионального стресса, изучение характера и степени воздействия индивидуальных особенностей субъекта деятельности на развитие этого состояния нуждается в продолжении. Имеющиеся исследования, в основном, посвящены анализу модераторных показателей, мало обосновывая выбор измерений, используемых в конкретных ситуациях. Нужны более специфические модели модераторных воздействий. Так, необходимо определить, какие показатели личности и поведения по преодолению выступают как модераторы конкретных типов профессиональных стрессов и их последствий. Более широкий диапазон измерений последствий также расширит исследования в этой области. Например, личностные факторы, определяющие эмоциональные последствия, могут отличатся от тех, которые сказываются на успешности выполнения работы.

В существующих исследованиях показатели опосредующих воздействий (модераторы) обычно рассматриваются раздельно. Так, интерактивные воздействия проверяются в форме двусторонних взаимодействий между стрессором и личностью или показателями преодоления стресса. Однако двустороннее взаимодействие может само быть опосредовано другим фактором; более сложная связь такого рода могла бы объяснить неудачные попытки определить значимые двусторонние интерактивные воздействия. Например, демографические факторы и профессиональная подготовленность могут влиять на характер и величину взаимодействий «личность–стрессор» в предсказании последствий стресса для здоровья.

Взаимодействия «личность–стрессор» могут быть также опосредованы другими психосоциальными факторами. Например, рабочая нагрузка может взаимодействовать с поведением типа А в предсказании эмоционального дистресса только при низком уровне социальной поддержки. В дискуссии о социальной поддержке и личностных модераторах жизненных стрессов R. E. Smith et al. [405] разграничивают конъюктивные модераторные эффекты (в которых соответствующий модераторный показатель должен встречаться в определенной комбинации, чтобы произвести максимальный эффект, – при этом критический уровень значения каждого модератора необходим, но не достаточен) и дизъюнктивные модераторные эффекты (в которых критический уровень любого модератора необходим и достаточен для максимального проявления связей стресс-последствия). Эти вопросы принципиально важные для понимания воздействий профессионального стресса [362].

Причинно-следственные отношения в процессе, в котором личность и поведение по преодолению воздействия стрессов оказывают влияние на развитие профессионального стресса, еще определены недостаточно четко. В частности, опосредующие воздействие факторы могут влиять как на одну, так и на обе части причинной последовательности, посредством которой объективные стрессоры определяют особенности восприятия профессионального стресса. А само восприятие стресса отражается в характере физиологических и психических реакций. Поскольку по объективным измерениям профессиональных стрессов литературы существенно меньше, чем по субъективным измерениям, информации о факторах, которые модерируют связи между объективными и воспринимаемыми стрессорами, явно недостаточно. Как считает К. R. Parkes [361], в будущих исследованиях измерение как объективных, так и воспринимаемых стрессоров, а также проявлений последствий их воздействий, облегчило бы более точную идентификацию роли индивидуальных особенностей (различий) в процессах профессионального стресса.

Глава VII. Экспериментальные модели и методы изучения информационного стресса

7.1. Методы моделирования информационного стресса

Изучение проблемы информационного стресса в операторской деятельности, а также решение прикладных задач экспертизы и отбора кандидатов на операторские профессии с учетом их устойчивости к воздействию стресс-факторов определяют необходимость разработки и совершенствования методов и способов воспроизведения данного психического состояния.

В литературе представлены целый ряд экспериментальных моделей и приемов изучения психической напряженности и стресса. Так, например, Н. Г. Горбунов с соавт. [44] разработали модель, основанную на выполнении операций по обнаружению изменений в информационном поле на фоне воздействия информационной перегрузки, отвлечения внимания, изменения темпа поступления информации, дефицита времени и других стресс-факторов. Установлено, что в задачах информационного поиска наибольший стрессовый эффект оказывает изменение темпа работы. Информационная перегрузка и вызванная ее психическая напряженность приводит к существенному снижению точности решения задач обнаружения изменений в информационном поле.

Аналогичная модель была предложена В. А. Пономаренко с соавт. [151], в которой основной задачей являлся информационный поиск управляемых объектов, их категоризация и ранжирование на основе логических правил, а также наглядно-образное преобразование их признаков. В качестве стресс-факторов использовались звуковые (импульсный шум) и световые («засвет») воздействия значительной интенсивности, которые являлись иррелевантными помехами для основной деятельности.

На основе изучения психологических особенностей регуляции деятельности летчиков в экстремальных ситуациях, вызванных отказами авиационной техники в работах Г. Т. Берегового с соавт. [10] и Н. Д. Заваловой с соавт. [68] представлен ряд экспериментальных ситуационных моделей, вызывающих психическую напряженность и стресс: модели конфликтной ситуации, неопределенности события, дефицита времени и информации и другие.

В модели А. Рисслера [158] использован перцептивный стрессор, заключавшийся в информационном аудиовизуальном конфликте: на экране последовательно проецировались слова, обозначающие различные цвета, а их изображение не соответствовало названому цвету. Одновременно через наушники поступали синхронно с предъявлением слов на экране не совпадающие по смыслу названия цветов. Испытываемому необходимо было назвать цвет изображаемого на экране слова, игнорируя предъявляемое в визуальном (на экране)и звуковом (через наушники)отображении содержание этого слова. Варьировался темп и интервал предъявления слов.

В экспериментальных моделях стресс-ситуаций особое значение имеет создание и поддержание соответствующей мотивации на выполнение задания, а также изучение роли самой мотивации в регуляции психической напряженности. В этой связи особый интерес представляет исследование А. М. Боковикова [25], в котором использовалась модель деятельности на базе компьютеризированного варианта методики «корректурная проба», позволяющая определить влияние психической напряженности на эффективность деятельности. На основании данных применения теста Куля оценивался модус мотивационного контроля (ориентация на ситуацию или на деятельность). Показано, что в данной модели состояние психической напряженности создается в результате постоянной негативной обратной связи о результатах деятельности. Ситуация постоянного неуспеха мобилизует акционально-ориентированных (на деятельность) испытуемых на улучшение характеристик деятельности, а ситуационно-ориентированные переживают свой неуспех более остро, что отрицательно сказывается на результатах их работы.

В. К. Зарецким и Н. Б. Сазонтьевым [76] предложена модель деятельности, основанная на решении творческих задач в стрессовых условиях, а именно в процессе экзамена, при дефиците времени и варьировании сложности заданий. Модель позволила создать ситуацию, в которой напряженность достигалась за счет нарушения нормального взаимодействия операционального, предметного, рефлексивного и личностного уровней мышления.

Для изучения эмоциональной устойчивости, при отборе летчиков был разработан ряд методик, а именно «отыскивание чисел с переключением» (Ф. Д. Горбов и Л. Д. Чайнова), «непрерывный счет в заданном темпе» (К. К. Иосселиани и А. Л. Наринская), аппарат для исследования быстроты в действиях и внимания «АБДИВ» (В. Л. Марищук), «эмокоординометр» - (E. А. Милерян) [20,118,128].

Анализ экспериментальных моделей изучения психологического стресса свидетельствует о многообразии приемов его воспроизведения, влиянии на развитие стресса как различных внешних факторов информационного обеспечения операторской деятельности, так и особенностей мотивационно-волевых, когнитивных и других характеристик личности. В то же время в представленных работах недостаточно освещены вопросы о критериальном аппарате оценки уровня психической напряженности и стресса, а также о возможности использования указанных моделей для прогнозирования степени устойчивости человека-оператора к воздействию стресс-факторов. Следует отметить, что психическая напряженность, создаваемая в эксперименте, конечно, не равноценна естественно возникающим состояниям стресса. Но именно экспериментальное изучение устойчивости к стрессу, степени и особенностей развития психической напряженности при воздействии различных стресс-факторов, влияния напряженности на профессиональную эффективность должно определить методы и критерии оценки и прогнозирования устойчивости к данному психическому состоянию.

7.2. Аналитические модели и методы оценки и прогноза информационно стресса

Многочисленные исследования, некоторые результаты которых изложены в III главе, свидетельствуют о том, что состояние психической напряженности и стресса может быть следствием выполнения сложной, опасной и ответственной профессиональной деятельности, а также воздействия экстремальных факторов организации и условий труда. Для операторской деятельности наиболее характерными причинами развития напряженности и стресса является рабочая (умственная) нагрузка, связанная с решением информационных задач взаимодействия с системами управления в условиях дефицита времени и информации, избыточности информации, увеличения ее объема и т. д.

Отсутствие методических приемов оценки и прогнозирования эмоциональной устойчивости специалистов операторского профиля (в частности, подводников ВМФ) послужило основанием для проведения специального исследования, цель которого заключалась в: 1) разработке экспериментальных методик, 2) изучении характера влияния стресс-ситуаций на функциональное состояние организм специалистов и эффективность выполнения ими трудовых задач; 3) проверке возможности применения предложенных методик для прогнозирования степени эмоциональной устойчивости курсантов-подводников при их отборе.

7.2.1. Экспериментальные модели и методика исследования

Основу экспериментальных моделей стресс-ситуаций составили задачи по распознаванию акустических и световых сигналов и выполнение вычислительных задач в условиях дефицита времени и информации, «избыточности» и возрастающего потока информации [11,14].

В качестве моделей трудового процесса в условиях дефицита времени использовались задания на восприятие цифровых сигналов с последующим вычислением, реагирование на последовательность световых сигналов и выполнение корректурной пробы.

Деятельность по восприятию и обработке цифрового материала изучалась с помощью модифицированной методики «Непрерывный счет в заданном темпе». Испытуемому с помощью лентопротяжного устройства последовательно предъявлялись однозначные числа черного и красного цвета. Необходимо было произвести сложение двух соседних чисел (если они были одного цвета) или определить их абсолютную разность (если они были разного цвета). Длительность интервалов между предъявлениями отдельных чисел: в 1-й серии – 3 с; во 2-й – 2 с, в 3-й – 1,4 с, в 4-й – 1с, в 5-й – 0,8 с. Эффективность выполнения задания оценивалось по относительной частоте ошибочных ответов (неправильное действие, пропуск сигнала).

Методика реагирования на последовательность световых сигналов заключалась в выполнении сенсомоторных действий на появление сигнала красного или зеленого цвета. Сигналы подавались на пульт испытуемого через 5, 1, 0,5 с, либо после каждого предыдущего сигнала («автоматический» режим), либо после завершения ответной реакции на предшествующий сигнал («ручной» режим). В каждой серии испытуемому предъявлялось 32 сигнала красного и зеленого цвета в случайном порядке. Испытуемому необходимо было при появлении сигнала быстро и точно перевести тумблер в одно из крайних положений, каждое из которых соответствовало сигналам определенного цвета. Определялась величина латентного периода реакции и относительная частота ошибочных ответов.

Деятельность в условиях дефицита информации моделировалась в эксперименте по идентификации трех тональных сигналов (500, 1000, 1500 гц) слабой интенсивности (до 40 дБ), предъявляемых с помощью звукогенератора на фоне воздействия маскирующего шума (до 20 дБ) в случайном и равновероятном порядке в серии из 30 импульсов каждого сигнала. После определения порога восприятия тональных сигналов испытуемым моноурально предъявлялась в случайном порядке последовательность из 60 сигналов (по 20 каждой тональности) интенсивностью плюс 5 дБ над порогом восприятия на фоне маскирующего шума, подаваемого в другое ухо. Испытуемый должен был как можно быстрее определить частотную характеристику сигнала. Определялась относительная частота ошибочных ответов, средняя продолжительность распознавания и коэффициенты обучаемости (по скорости и точности) за время эксперимента.