MedBookAide - путеводитель в мире медицинской литературы
Разделы сайта
Поиск
Контакты
Консультации
Бесплатная юридическая консультация по телефону
Партнерская программа (зaрaбoтoк в Интepнeтe)

Могилевская Г. П. - Дети и деньги

1 2 3 4 5 6 7 8 9
<<< Назад Содержание Дальше >>>
Loading...

Когда разобрались, взглянули ребята на Мишу уже другими глазами, поняли, что зарабатывал он у товарищей популярность на деньги, которые доставались его матери нелегким трудом. Широко угощал одноклассников, а забывал о сестренке. Тогда-то и померкла его популярность. Когда Миша через три недели вернулся в школу, уже не было желающих угоститься его ирисками.

Обошлись без принципиальных разговоров, но Миша все понял.

Этот уже давний эпизод из школьной жизни рассказал мне один знакомый, когда речь зашла о детской скупости и о детской щедрости. "Щедрость щедрости рознь", - заметил он.

Да, бывает такая детская "щедрость", в которой проявляется не доброта, а безответственность и эгоизм. Вдумчивые родители, не склонные умиляться любым, настоящим или видимым достоинствам своих детей, отдают себе в этом отчет. Молодая женщина, мать двоих детей, так об этом говорила на родительской конференции:

"Мы ставим перед собой цель воспитать детей нежадными, чуткими, готовыми в трудную минуту разделить с товарищами все, что у них есть. Но иногда "щедрость" у детей объясняется неумением, а то и нежеланием оценить родительский труд. Казалось бы, ребенка, который постоянно дарит приятелям свои игрушки, можно назвать щедрым, а на самом деле он просто не видит связи между трудом родителей и игрушкой". Другая мать добавила:

"Мои дети нежадные, могут поделиться с товарищами и деньгами, если тем они будут нужны. А дочь в этом смысле пришлось все же приструнить. Покупала на сдачу шоколадки себе и подругам".

По идее все правильно. Быть может, правильно было и в практическом воплощении идеи. Только вот споткнулась я о слово "приструнить" и попыталась представить себе, как это "приструнивание" происходило. Хорошо, если в тактичной форме. К сожалению, родительский такт в таких случаях присутствует далеко не всегда.

Недавно знакомая поделилась со мной воспоминанием о своем детстве, призналась: "С мамой у меня не получилось близости. Наверное, и сама я была хороша, но и мама во многом виновата. Позволяла она себе и суровые наказания. Но больше всего я переживала унижение перед подругами. Водился за мной грех - любила угощать. Как-то мама застала дома целый девичий хоровод за чаепитием. А время нелегкое, послевоенное. Мама как вошла - так с порога в крик: "Ты что здесь расхозяйничалась! Какое имеешь право!" Девчонки поскорее разошлись, а меня всю ночь трясло - не от наказания, а от стыда. Можно ведь было объяснить, наказать даже, только достоинство не топтать при товарищах".

Вроде бы и комментировать неловко, настолько здесь все ясно и не требует доказательств. Но давайте обернемся на себя и постараемся припомнить, не было ли у нас чего-нибудь похожего. Пусть не такой грубой сцены, но все же, эпизода, в котором мы были так же "вполне нравы" и так же глубоко виноваты, как та справедливо разгневанная мама.

Еще один человек рассказал похожую и непохожую историю из своего детства, Его родители тоже не прошли мимо детского небезобидного мотовства. Отреагировали серьезно. Но отнюдь не оскорбительно. На далекую Чукотку пришла к ним сказочная посылка с мандаринами. Сто сияющих солнышек, каждое завернуто отдельно в папиросную бумагу. Приходили ребята со всего поселка. Он всех угощал. Это было здорово! Вечером, когда пришли родители и принесли из детского сада маленькую сестренку, на дне ящика оставалось только несколько мандаринок. Мама невольно вскрикнула: "Неужели ты все съел?!" "Нет, ребят угощал..." Она ничего не сказала, только посмотрела как-то долго и задумчиво. А говорил с ним отец, когда мама и Сашенька легли спать: "Думал, раз друзей угощал, а не сам съел, значит добрый? Что ж, побыл часок "в героях". А ведь знал, что эти мандарины сестренке после болезни больше лекарств нужны! Стыдно мне, брат, за тебя сегодня". И мальчишка понял: родителей больше всего огорчило даже не то, что не осталось драгоценных мандаринов, а его безответственность, его благодетельствование, одаривание не за свой счет.

А вот еще сценка. В буфете паренек лет шестнадцати, явно школьник, потчует свою столь же юную спутницу шампанским, шоколадом, пирожными. Девочка сначала смущается, а потом входит в роль и принимает все новые и новые проявления "щедрости" поклонника как должное. Можно бросить справедливый упрек родителям: зачем они снабдили мальчика ни с чем не сообразными деньгами? И с еще большей суровостью можно было бы спросить: почему не позаботились снабдить его необходимыми представлениями, которые мешают порядочному человеку самоутверждаться за чужой счет?

Социолог Виктор Переведенцев в статье "Затянувшееся детство", анализируя повесть М. Глушко "Ночной патруль", останавливается на характерном эпизоде. Герой повести Сергей Шлыков еще не заработал своим трудом ни рубля. По дороге к отцу юноша обедает в вагоне-ресторане. Расплатившись, "шикарно" роняет: "Сдачи не надо!"

Ребячество? Положим. К ребячеству принято относиться снисходительно. Но отчего это ребячество все чаще проявляется в недетском возрасте? Отчего так распространилось прежде многим даже неведомое словечко "инфантилизм"? И хоть в переводе это слово та же "ребячливость", но значение его иное, куда менее безобидное. Ребячливость ненормальная, затянувшаяся, превратившаяся в черту характера. Что это? Действительно общественное явление или надуманная проблема? Социологи и писатели спорят. А между тем ряды "нравственных недорослей" отнюдь не редеют. Они, фактически отсутствуя, присутствуют на школьных уроках, вполне уверенно чувствуют себя в кафе-компаниях, время от времени обнаруживают свою опасную "ребячливость" в диких выходках. Впрочем, вовсе не обязательны такие внешние приметы. К тому же многие, хоть и с запозданием, берутся за ум - защищают дипломы, а кое-кто и диссертации. Но в числе этих "бывших" недорослей немало таких, которые только кажутся взрослыми. Сколько дипломированных и недипломированных "взрослых детей" до старости живут за широкой спиной своих начальников, руководителей, пап, мам и жен? Не только и не обязательно в материальном смысле. Прежде всего в смысле моральной ответственности за самих себя, за свое дело, за свое поведение, за своих близких, за своих детей...

Но не слишком ли далеко мы ушли в своих рассуждениях от пятиклассника Миши, который зарабатывал себе популярность ирисками "Золотой ключик"? Думается, не слишком. Нынешний инфантилизм -- явление сложное, и я не берусь проанализировать полностью его природу и происхождение. Но несомненно одно: недостаток чувства ответственности - один из основных его ингредиентов.

В родительских анкетах и выступлениях на конференциях было сказано много хороших слов о детях - об их доброте, честности, отзывчивости. Но есть и попытка присмотреться к недостаткам, есть тревожные вопросы. Даже там, где нет явного неблагополучия. "Доброту замечаю больше по отношению к товарищам, одноклассникам, другим людям. К близким проявляет некоторую черствость. Эта разница настораживает", - так пишет мать девочки, которой только восемь лет. К сожалению, не все родители проявляют подобную бдительность.

"Проглядели у нас Женю, преступно запустили, - так начала Нина Михайловна рассказ о своем младшем брате. - Теперь и сами родители видят, какой бедой обернулась их слабость. Но, кажется, уже поздно".

Она рассказывала долго, с многочисленными подробностями, извинялась за их непривлекательную, порой уродливую обнаженность. Рассказывала и плакала: "Очень больно и за стариков родителей, и за Женю. У меня за него сердце болит, как за сына".

Женя родился, когда старшие дети были уже почти взрослые и покинули родительское гнездо. Кто уехал на учебу, кто на работу. То ли оттого, что ребенок был слабеньким и болезненным, то ли по другим, не поддающимся анализу причинам, но любовь немолодых родителей к нежданному последышку приняла какой-то болезненный, даже исступленный характер. Особенно любовь матери. У нее уже тогда случались сердечные приступы. Ее берегли, ей не перечили. А Женя между тем рос. Он был мальчиком общительным, не лишенным способностей и склонностей к музыке, к технике. Но бывает обстановка, когда даже лучшие задатки личности обращаются против нее. Женя был окружен интересными игрушками, любил друзей, вернее, любил быть с друзьями, быть окруженным друзьями, как игрушками. Родители ничего не жалели для Жени и ничего не жалели для его друзей. Ему готовы были покупать не только игрушки, костюмы, спортивный и всякий прочий инвентарь - ему готовы были покупать товарищей. Разумеется, он был "щедрым". Когда надоела первая гитара, он подарил ее другу и тотчас получил другую, более совершенную. Когда началось увлечение радиотехникой, не было и речи о каком-то "старом хламе". Свои приборы и приемники Женя собирал только из новеньких деталей. Они обходились в копеечку. Ненужное, надоевшее Женя щедрой рукой раздаривал направо и налево. Увлекающаяся натура, он не терпел, чтобы его отрывали от излюбленных занятий. Экзамены за десятый класс Женя сдавал кое-как, стараниями нанятых преподавателей, "без отрыва" от гитары, радиотехники и кучи разнообразных друзей. Потом была девушка, на которой он вознамерился жениться. Успел привезти ее с юга после двухнедельного пляжного знакомства, успел купить ей лаковые туфельки и колечко с жемчужинкой. Но жениться передумал, уехал с товарищами на Урал поступать в институт. Родители утешали девушку, провожали ее в обратный путь, улаживали ее отношения с мамой. А из Свердловска звонил Женя - срочно нужны деньги для занятий с репетитором. Для него и для товарища - Жене больше нравилось заниматься вдвоем. На дневное отделение он не попал, но не огорчился. Вечернее даже лучше - не так действует на нервы дисциплина, но полное право называться студентом. Человек, безусловно, "при деле". Было множество работ по принципу "где бы ни работать, лишь бы не работать", было много увлечений в области музыки, техники, дружеских и сердечных привязанностей. Каждый раз Женя проявлял неизменную "широту натуры". Была, наконец, и женитьба, и разумеется, подарки невесте, и свадьба отнюдь не кое-как. Молодая жена вскоре поселилась у его родителей в ожидании Жениного первенца, а он пребывает на почтительном расстоянии от предстоящих забот, надежно оградившись от них зачетами и экзаменами, которые после сессий тянутся за ним многочисленными "хвостами". И по-прежнему имеет "легкость в мыслях необыкновенную", и ничуть не заботится о хлебе насущном. Между тем ему уже двадцать пять. А родителям за семьдесят. Они пенсионеры, в меру старческих сил подрабатывают к пенсии. Но основные заботы о Женечке они теперь передоверяют старшим детям. Трое братьев и сестра, все с образованием, даже "с положением". И не смеют перечить старикам в том, что составляет их вину и боль. "Что же будет с Женей, с его семьей, с его будущим?" - спрашивает Нина Михайловна. Положим даже, что с годами немного поуменьшится в нем чисто материального иждивенчества. Но эгоизм, взращенный на безответственности, но иждивенчество нравственное этот человек вряд ли когда в себе изживет. Не позавидуешь ни жене, ни детям, ни ему самому...

Глава третья - платить ли по векселям!

"На родительской шее - до каких пор" - под таким названием проходила в 1975 году дискуссия в "Литературной газете". Среди многих выступлений самым интересным по содержанию и по форме показался мне литературный этюд журналиста Е. Григорянца "Булка, полная меду". В очереди на прием к врачу разговорились и поспорили два старика. Один дед какой-то совсем необычный, запоминающийся и молодежными потертыми джинсами, и колоритною своей речью.

Рассказал старичок в джинсах, как в дополнение к пенсии имеет три работы (по совместительству сторожем, истопником и дворником). Работает ради вполне определенной цели - помогать детям. Дети у него "...взрослые само собой. Одному сыну - 52, другому - 43. Но смеяться нечего - дети всегда дети, и надо им помогать, пока есть силы. Нет-нет, не советом помогать, не воспоминанием, а натуральным способом. Одному - на телевизор не хватает, другой - дочку собирается замуж выдавать... Калеки? Это почему же они у него калеки? Вкалывают, зарабатывают. Старший - поваром, младший слесарем-наладчиком... А все равно..."

И далее старик рисует веселую картину своей семейной идиллии. Собирается у них по праздникам полный дом. Не только что их сыновья с женами и детьми, а и первые жены их сыновей с нынешними мужьями и детьми. "Стадион! Меня вся моя семейка знаешь как уважает!" - похвалился старик-работяга. А когда другой язвительно намекнул на то, что-де "за деньги кого хочешь уважать будут", посерьезнел: "Не скажи: я в уважениях разбираюсь - за деньги или не за деньги..."

Похоже, правда, разбирается, он старик неглупый. Очень может быть, уважают не за деньги. Не за трешки и пятерки, что сует внукам, и не за телевизор и другие виды "натуральной помощи". Похоже, уважают за добрый, лукавый нрав, за открытость, за веселость, за неугомонность и жизнелюбие. А больше всего за то, что не калеками вырастил, научил и вкалывать, и зарабатывать. Что же до папашиных заработков и подарков, так пусть его потешится, пока здоровью не во вред. Зачем гордость ломать и старика обижать... Вот если такое наше предположение соответствует действительности, то у старика на "семейном стадионе" на самом деле порядок. Может он теперь по желанию своему "вкалывать" и подарки делать. Сыновнее уважение от этого не изменится. А уж вот если не так, и сыновья, которые чуть сами не деды, на стариковскую шею хотя бы отчасти рассчитывают - тогда худо. Тогда вырастил он все-таки калек, хотя и с руками и с ногами, и с приличной профессией. И пожалуй, лучше бы ему не увидеть, как цветы их уважения завянут без подкормки "натуральной помощью".

Собственно говоря, теоретически старик вроде бы и не претендует ни на какую благодарность, хотя, несколько противореча себе, именно уважением детей старается доказать правильность своей жизненной практики. Теоретически старик защищает определенную этическую позицию, которую завещал ему его собственный дед. В ней-то и содержится корень вопроса: "Даст мне дед в руки булку и говорит: выковыривай мякиш. Я с удовольствием. И вот он нальет полную булку меду! - Старик сделал паузу, резко повернулся к другому старику и спросил: - А у меня в городе откуда мед возьмется, а?" - Таково образное выражение этой этической позиции. А вот и четкая декларация: "Да, я им помогаю, но ведь на них-то жизнь не кончается! Не кончается! Я - им, но ведь и они - своим детям и детям своих детей! И тоже сколько сил хватит, хоть до самого гроба. Знаешь, я не признаю: мы - детям, а дети - нам. Я признаю другое: мы - своим детям, а те - своим. И так, пока земля вертится, а добро никогда не пропадет!"

Так это искренне сказано, так страстно и возвышенно, что мы готовы поверить: "Прав мудрый старик. За ним последнее слово - слово бескорыстия и любви"... А между тем автор, которого, казалось, тоже старик вполне убедил, под самый конец задает нам осторожный вопрос: "Хороша, конечно, булка, полная меду, да нет ли и в самом деле в ней капельки дегтя?"

А ведь непременно есть. Еще до знакомства со стариком в джинсах и потом я встречала эту теорию, так сказать векторпо-поступательного движения добра от поколения к поколению. Не мы детям, а дети нам - зачем такие счеты? Мы детям, дети - своим детям... Но вот передо мной письмо восьмидесятилетней Марии Филипповны из Красноярского края:

"Дорогие, уважаемые товарищи! Простите, что отнимаю ваше время. У меня остался один сын Петр. Не бывал он дома больше десяти лет, и вот уже почти два года не получала ни письма, ни денег нисколько. Знаю от людей, что жив и работает. Может быть, на ваше обращение сын отзовется и пришлет матери хотя бы весточку. А увидеть его у меня надежды никакой уже нет..."

Что ж, так и отвечать: "Не обижайтесь, мол, Мария Филипповна, на сына. Деньги он вам, конечно, по закону должен платить, обязан, а добро и ласка теперь уже пошли от него по назначению. В свое время вы их от родителей получили, сыну Пете передали, а он, в свой черед, своим детям переправил..."

"Не корысти ради" - так и назвала свою статью на эту же тему журналистка, которую я искренне уважаю, но с которой в данном случае не могу не поспорить. Статья написана по поводу материнской обиды, высказанной в письме на имя редакции. В этой статье находим почти слово в слово речь знакомого нам старичка: "Может быть, мы выплачиваем своим детям только то, что задолжали когда-то своим родителям? И отданное нами тоже не пропадет останется нашим же с вами детям?" Но ни намека на каплю дегтя. "Родительская любовь по природе своей не корыстна и не знает счета. Вот почему к ней искони применим вышедший во всех других случаях из употребления эпитет "святая".

Так-то оно так, но разве не оскорбляет святыню родительской любви проявление сыновней и дочерней неблагодарности? И разве не в родительскую, тоже святую обязанность входит забота о том, чтобы дети не стали святотатцами? И доведись нам, какую бы теорию мы ни проповедовали, лицом к лицу столкнуться с неблагодарностью наших детей - разве не захлебнется наше сердце болью? Не корыстной обидой, а бескорыстной болью. Не за себя - за них. Совсем так, как было давно-давно со старым Лиром...

"Насколько больней, чем быть укушенным змеей, узреть неблагодарного ребенка!" - горестно воскликнул старый король, изгнанный и оскорбленный своими дочерьми. Оттого ли, что не получил от них причитающейся ему по векселю родительской любви? Нет, оттого, что открылся перед его потрясенным взором черный порок, гнездящийся в душах его возлюбленных детей. Но оттого и бессмертен великий создатель Лира, что бури, которые бушуют в сердцах его величественных героев, созвучны чувствам людей совсем обыкновенных...

Неблагодарность не только но отношению к родителям, неблагодарность как черта характера - истинный порок. И как всякий порок есть болезнь души и, следовательно, несчастье. Профилактика неблагодарности происходит прежде всего в семье. К сожалению, и заражаются этим тяжелым недугом, как правило, там же.

Итак, "не ради благодарности человек делает добро"... Действительно, тот, кто оказывает помощь и поддержку, тот, кто приносит жертвы, малые и большие, совершает свое доброе дело не в расчете на благодарность, а из чувства сострадания и любви, из чувства товарищества, дружбы, долга, из внутренней потребности. Да, не в расчете па благодарность, не "за спасибо". Но и не в расчете на неблагодарность тоже! Вместе с потребностью помочь, отдать другому часть своего тепла, времени, внимания, заботы есть в нас ожидание ответного тепла, естественная потребность в благодарности. Ее часто стесняются, не смеют открыто проявить. В этой сфере, думается, не все правильно в общепринятых наших взглядах. От дающего мы требуем скромности. Но не слишком ли мы снисходительны к тем, кто безмятежно пользуется добротой, кто спокойно, как должное, принимает жертвы? А когда им все же напоминают о забытом ими чувстве благодарности, они, берущие, говорят дающему: "Если ищешь благодарности, то лучше избавь нас от своей доброты!" Как часто этой величественной формулой пользуется грубая неблагодарность, низменное желание только брать! И дающие стыдливо замолкают, стараются спрятать от самих себя неудовлетворенную потребность в благодарности. И скапливается в тайниках души горечь, и отравляет обидой.

Больше всего это отзывается на семье, где люди соединены узами наиболее тесными, и все самые чувствительные стороны души открыты друг другу и отдаются друг другу во власть. Семья закладывает в развивающуюся душу семена добра, справедливости, чуткости, стойкости Увы как часто и семя неблагодарности тоже, ибо нигде, как в семье, не приносится столько незамечаемых жертв, нигде так дешево не ценится забота. Примеры... Их множество - от мелочей, вроде послеобеденного "спасибо", до сюжетов которыми не пренебрег бы Шекспир. Но оставим грандиозное великим, поговорим об обыденном. Кстати, о "спасибо". В иных семьях его .прочно ввели в обиход, но лишили внутреннего содержания, превратили просто в формальность. А формальность не греет.

<<< Назад Содержание Дальше >>>

medbookaide.ru