MedBookAide - путеводитель в мире медицинской литературы
Разделы сайта
Поиск
Контакты
Консультации

Хайгл-Эверс А., Хайгл Ф. и др. - Базисное руководство по психотерапии

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
<<< Назад Содержание Дальше >>>

«Не может быть никак иначе: после преодоления Эго-сопротивления еще нужно справиться с силой страсти повторения, притяжения неосознанного примера на вытесненном предшественнике влечения, и нельзя ничего возразить против того, что этот момент обозначается как сопротивление бессознательного» (ПСС XIV, 1926, с. 192).

Следующий тип противостояния, который часто можно наблюдать при аналитической терапии, исходит от Суперэго:

«Пятое противостояние, противостояние Суперэго, наименее изученное, наиболее темное, но не всегда самое слабое, по-видимому, происходит от осознания вины или потребности наказания; оно сопротивляется каждому успеху и, соответственно, излечению с помощью анализа» (ПСС XIV, 1926, с. 193).

В результате дифференциации феноменов сопротивления, как это представлено в рамках структурной теории, открываются совершенно новые перспективы для терапевтического процесса. В аналитическом процессе сила сопротивления в его различных вариациях достаточно существенна, и необходимость справляться с нею привели к созданию терапевтической техники проработки. Проявляющиеся в связи с проработкой сопротивления стали существенным, перманентным содержанием психоаналитического процесса.

Теперь Эго как носитель защит и сопротивления стало важным и увлекательным предметом клинических психоаналитических усилий и, соответственно, предметом дальнейшей теоретической дифференциации (см. Hartmann, 1972).

Отныне психоанализ - это не просто глубинная психология, психология бессознательного; «задача анализа - это максимально глубокое познание всех трех структур, из которых, по нашему мнению, состоит личность, знание об отношениях между структурами и об отношениях с внешним миром» (A. Freud, 1936, с. 198).

Однако исходящее из Ид сопротивление ни в малейшей степени не теряет своего значения; наоборот, Ид является тем образованием, которое вызывает столь важные с терапевтической точки зрения проявления, как возникновение страсти к повторению. Относящиеся к Суперэго сопротивления, которые вызывают чувство вины и страх наказания у пациента и принадлежность которых к бессознательному побудила Фрейда к формулированию теории психического аппарата, также связаны с терапевтическими проблемами, например, с негативной терапевтической реакцией. Для этой проблемы удовлетворительного решения до сих пор не найдено (см. Martens, 1991, с. 175). Сам Фрейд понимал этот феномен как проявление бессознательного чувства вины, которое разрешается через неосознанную же потребность в наказании, выражающуюся в приверженности страданиям. Он обозначает это сопротивление «... как самое сильное препятствие на пути восстановления, более сильное, чем уже известная нам нарциссическая недоступность, негативная установка против врача и застревание на приобретенном заболевании» (ПСС XIII, 1923, с. 279).

Из всех Эго-сопротивлений, без сомнения, самое большое теоретическое и клиническое значение имеет сопротивление переноса. Критическое рассмотрение сопротивления переноса как одной из форм сопротивлений Эго позволило в дальнейшем разработать более дифференцированный подход к появлению неврозов в терапевтических отношениях. Перенос (и контрперенос) представляет собой реинсценировку неосознанных событий из раннего детства, при которых, с одной стороны, речь идет о конфликте разрядки напряжения и, с другой стороны, о конфликте отношений к объектам, возникающем в связи с преэдиповыми и эдиповыми процессами идентификации.

Не менее важной для нового понимания конфликта, которое стало возможным после введения Фрейдом структурной модели, является структура Суперэго, эта «ступень в Эго». В ней формируется в отношении идентификаций с до сих пор замещенными объектами та внутренняя система требований, запретов и идеальных образований, которая служит субъекту исключительно для внутренней ориентации против активных дериватов влечений. Тем самым внешний мир («мир ранних объектов» по Якобсон) приобретает важное значение для формы конфликтов и их переработки. Именно эдиповы объекты становятся мощным фактором влияния в представленном здесь треугольнике констелляции конфликтов.

Суперэго формирует запреты и санкции, направленные против требований удовлетворения инстинктов Ид; эти запреты и санкции связаны с чувством вины. Вследствие возникающей опасности (потери любви) может запускаться сигнал страха в Эго, что ведет к вытеснению дериватов влечений, санкций и вины.

«Говоря в общем, это гнев, наказания Суперэго, потеря любви с его стороны, которую Эго оценивает как опасность и отвечает на нее сигналом страха» (ПСС XIV, 1926, с. 170).

Для понимания конфликта, как он был определен после введения структурной теории, не следует недооценивать значения того, что и Эго, и Суперэго (с онтогенетической точки зрения) погружены в Ид, что оба возникли посредством идентификаций (с целью прекращения возникших объектных отношений). Эти идентификации входят как опыт отношений (следы воспоминаний) в заново концептуализированные структуры и действуют, на ориентировку и регулирование поведения субъекта.

Этот входящий в Эго и, прежде всего, в Суперэго опыт отношений (опыт отношений к ранним значимым объектам, включая связанные с этим аффекты) включен в психоанализе в отношения пациента и аналитика и репродуцирует те феномены, которые были обозначены Фрейдом как перенос.

«Пациент повторяет в форме влюбленности в аналитика душевные переживания, которые у него уже были однажды в прошлом: он перенес душевные установки, которые уже у него имеются и которые тесно связаны с возникновением его невроза... Таким образом он демонстрирует нам ядро его сокровенной жизненной истории, он явственно воспроизводит его в актуальных действиях вместо того, чтобы просто вспоминать о нем» (ПСС, XIV, 1926, с. 258).

Итак, внутренние конфликты воспроизводятся в отношениях между пациентом и психоаналитиком, ведут к реинсценировке ранних интерперсональных взаимодействий, которые, соответственно, становятся доступными терапевтическому влиянию.

Отныне в Ид, как в одном из участников конфликта, согласно фрейдовской структурной модели 1923 года, содержатся как филогенетические, так и онтогенетические составляющие вытесненных инстинктов. Фрейд ввел в связи со структурной моделью новую модель инстинктов: дуализм инстинкта смерти и инстинкта жизни. Этот новый вариант теории инстинктов поставил множество вопросов, на которые до сих пор не могут быть найдены удовлетворительные ответы. В этой новой концепции инстинктов Фрейд относит наиболее ранние Эго-инстинкты и инстинкты самосохранения к сексуальным инстинктам или к инстинктам жизни (Эрос); как инстинкт агрессии следует понимать, с его точки зрения, вторично направленный вовне первичный мазохизм, переориентацию агрессивного напряжения влечений, их направление против собственной личности.

Структурная теория сделала возможным дальнейшее развитие психоанализа, которое определяет сегодня клинические и диагностические дискуссии и еще весьма далеко от завершения (см. Eagle, 1988; Modell, 1975). Позиция Фрейда, согласно которой существенное значение имеют идентификации с ранними объектами, которые структурируют как Эго, так и (и даже в первую очередь) Суперэго, привела к интенсивным исследованиям самости, развивающейся из таких идентификаций и связанной с объектами и их репрезентациями, которые нельзя отделить от репрезентаций самости. Другими словами, создания структурной теории сделало возможным и необходимым развитие психологии Эго, самости, а также теории объектных отношений, позволяющих успешно разрешить многочисленные клинические и терапевтические проблемы теоретического плана.

2. Нарциссизм и самость

2.1. Нарциссизм в понимании Фрейда

Фрейд окончательно ввел термин «нарциссизм» при создании теории психоанализа (ПСС X, с. 137-170) в 1914 году, но уже в 1905 году (ПСС V, с. 118) он различал Эго - или нарциссическое либидо и объектное либидо. Проблему нарциссизма он затронул в 1910 году (ПСС VIII, с. 128), занимаясь изучением детских воспоминаний Леонардо да Винчи.

«Мальчик вытесняет любовь матери, ставя себя самого на ее место, идентифицирует себя с матерью и свою собственную личность принимает в качестве примера, исходя из схожести с которым, он выбирает себе новые объекты любви» (ПСС VIII, 1910, с. 170).

Это определение нарциссизма было приведено Фрейдом также и в дополнении (1910) к «Трем сочинениям о теории сексуальности»; там говорится, что гомосексуалисты были фиксированы «в основном на матери», что они эту фиксацию - при поверхностном рассмотрении - преодолели, «идентифицируя себя с женщиной и принимая самих себя за сексуальный объект; это означает, что они будут искать молодых и подобных собственной личности мужчин, которых хотят любить так, как их любила мать» (ПСС V, 1905, с. 44).

В связи со своими размышлениями о Леонардо да Винчи Фрейд дальше заявляет: «собственно, он возвращается обратно к аутоэротизму, так как мальчики, которых теперь любит взрослый, являются лишь замещающими персонами и заменой его собственной детской личности, которую он любит так, как его любила мать, когда он был ребенком. Мы говорим, что он находит объекты своей любви на пути нарциссизма, так как греческая легенда называет Нарциссом юношу, которому ничего не нравилось больше, чем собственное отражение в зеркале, и который был превращен в прекрасный цветок с таким названием» (ПСС VIII, 1910, с. 170).

В то время как гомосексуалист постоянно придерживается нарциссического выбора объектов, при нормальном развитии такой выбор означает промежуточную стадию, которая завершится к определенному моменту.

В своих усилиях как можно более точно понять феномены нарциссизма Фрейд (1914) разграничивает нарциссический выбор объектов и выбор объекта по опорному типу. Выбор в соответствии с опорным типом ориентируется на пример матери; он направлен на объект, который похож на тот, что стал первым объектом любви ребенка вследствие того, что кормил его, заботился о нем и обеспечивал его безопасность. Нарциссический выбор, напротив, стремится найти в объекте «а) то, кем человек является (себя самого), б) то, кем человек был, в) то, кем человек хотел бы быть сам, д) личность, которая была частью собственной самости» (ПСС X, 1914, с. 156).

Как подчеркивают Цепф и Нитцшке (Zepf, 1985, с. 7), уже в ранних попытках Фрейда объяснить понятие «нарциссизм» обозначились те его характеристики, которые ему придает Пульвер (Pulver, 1972). Так, в связи с аутоэротизмом и перверсией появляется инстинктивный аспект нарциссизма, тем самым, через указание на определенную стадию развития подчеркивается генетическая точка зрения, в дальнейшем появляются указания на специфический модус выбора объекта и, наконец, учитывается, хотя и не напрямую, тема самоценности.

Случай непредвиденного обмена субъекта и объекта - гомосексуалист ставит себя самого на место матери и любит отражающий его самость объект так, как его раньше любила его мать - истолковывается заново Фрейдом на примере паранойи (ПСС VIII, 1911, с. 297).

В понимании Фрейда оценивающий индивид сначала в аутоэротическом плане принимает собственное тело как предмет приложения своей любви, «затем все же переходит к выбору в качестве объекта постороннего человека». Промежуточная между двумя фаза - фаза нарциссизма - как предполагает Фрейд, является «в норме необходимой; представляется, что некоторые личности необычайно долго на ней задерживаются, и что это состояние оказывает влияние на личность и на более поздних ступенях развития» (ПСС VIII, 1911, с. 297).

Следует отметить, что концепция нарциссизма рассматривается Фрейдом с самого начала не только с учетом динамики влечений, но также и с учетом объектной психологии. С позиций теории либидо нарциссизм следует понимать как заряд энергии для Эго, который реализуется двояким образом. Первично - как «изначальный источник либидозной энергии Эго, от которого позднее осуществляется отход в пользу объектов» (ПСС X, 1914, с. 141), причем этот первичный нарциссизм следует за стадией аутоэротизма. Вторично нарциссизм возникает «через включение привязанности к объекту» (ПСС X, 1914, с. 140), при этом Эго-либидо и объектное либидо взаимозависимы: «чем больше потребляет одно, тем больше нищает другое» (ПСС X, 1914, с. 141; Zepf, 1985, с. 9).

Понимание Фрейдом либидо как количественной величины - оно распределяется на Эго (Эго-либидо) и объекты (объектное либидо) таким образом, что увеличение одного означает уменьшение другого - не может не оспариваться. Так, например, Иоффе и Сандлер (Joffe and Sandler. 1967а, с. 11) пишут:

«С одной стороны, есть личности с высоким замещением саморепрезентативности, они здоровым образом активно интересуются другими. С другой стороны, существуют очень неуверенные люди с сильно выраженным чувством неполноценности, здоровье которых сильно зависит от способа поведения объекта и у которых нельзя допускать значительного замещения саморепрезентаций. Несмотря на это, такие люди могут быть очень сильно обеспокоены собой, например, в дневных фантазиях или в размышлениях по поводу состояния своего здоровья».

Фрейдистская концепция первичного нарциссизма, который возникает на стадии аутоэротизма и отсутствия объекта, снова и снова подвергается критике (см. Gast, 1992, 1997; Zepf, 1985, с. 12). В этой связи следует рассмотреть противоречащие сами себе высказывания Фрейда об аутоэротизме и о развитии либидо в его частных влечениях. Цепф и Нитцшке приводят здесь следующие аргументы: если либидозные частные влечения и их эрогенные зоны (последние выступают как источник влечений) развиваются, примыкая к потребности в самосохранении (первоначально потребности в пище), тогда нужно предположить, что эта потребность в пище всегда имеет объект, а именно материнскую грудь (Zepf, 1985, с. 13).

Фрейд сам проверял концепцию первичного нарциссизма, в соответствии с которой Эго выступает в роли первоначального резервуара либидо, как гласит структурная теория. «Первоначально на примитивной оральной стадии индивида», - так у него говорится, - «нельзя полностью отделять друг от друга привязанность к объекту и идентификации»; и идентификация является «условием, при котором Ид отказывается от своих объектов» и при котором Эго каждый раз утверждает свою особенность.

«Во всяком случае, это очень часто случается на ранних фазах развития и приводит к пониманию того, что характер Эго составляется из низвержения привязанностей к объектам, от которых оно отказалось; это история выбора объектов» (ПСС XIII, 1923, с. 257).

Между аутоэротизмом и первичным нарциссизмом должна бы, по логике, вклиниваться фаза объектных отношений. Тогда нарциссизм, обозначенный как первичный, стал бы вторичным, поэтому теперь Фрейд говорит так:

«С самого начала все либидо накапливается в Ид, в то время как Эго находится на стадии образования или еще слабо. Ид отсылает часть этого либидо на эротические привязанности к объектам, усилившееся Эго старается овладеть этим объектным либидо и навязать себя в качестве объекта любви Ид. Нарциссизм Эго, таким образом, вторичен, лишен объекта» (ПСС XIII, 1923, с. 275).

Фрейд отождествлял первичный нарциссизм с первично-внутриматочным состоянием «реактивации пребывания в утробе матери с ощущением комфортного положения, тепла и защищенности от раздражителей» (ПСС X, 1916, с. 412) и связывал его с состоянием сна. Состояние сна понимается Фрейдом как регрессия к примитивному нарциссизму. Регрессия, таким образом, продолжается вплоть до восстановления полного нарциссизма, «в котором либидо и Эго-интересы еще едины и неразделимо живут в удовлетворяющем само себя Эго». В 1921 Фрейд пишет следующее:

«Таким образом при появлении на свет мы переходим от абсолютно самоудовлетворенного нарциссизма к восприятию изменяющегося внешнего мира и к началу поиска объектов, и с этим связан тот факт, что мы не можем длительно выносить новое состояние и периодически возвращаемся во сне к предыдущему состоянию отсутствия раздражителей и избегания объектов» (ПСС XIII, 1921, с. 146).

Однако временное отнесение нарциссизма к фазам развития ребенка в работах Фрейда остается неоднозначным; он относится к разным временным периодам различных фаз: то к внутриутробной жизни, то к той фазе, которая следует за фазой аутоэротизма и соответствует анимистическому способу мышления, на которой царит всемогущество мыслей. Наряду с этим у Фрейда обнаруживаются формулировки, в соответствии с которыми нарциссизм локализован во временном промежутке, разворачивающемся непосредственно после рождения:

«Эго изначально находится в состоянии энергетической нагруженности влечениями и отчасти способно самостоятельно удовлетворять влечения в себе. Мы называем это состояние нарциссизмом, а возможность удовлетворения получила название аутоэротической» (ПСС X, 1915, с. 227).

Цепф и Нитцшке приходят в своих размышлениях к гипотезе о том, что первичный нарциссизм оказывается способным к развитию; кроме того, можно увидеть, что нарциссизм представляется различным в зависимости от фазы и отношения к объекту, не заканчиваясь при этом вторичным нарциссизмом (Zepf, 1985, с. 14), Но это предположение ограничивается положением Фрейда о том, что человек в своем развитии «строит идеал в себе, отсутствие которого ощущает его актуальное Эго... На этот идеал Эго направляется любовь к себе, которой в детстве наслаждалось настоящее Эго. Нарциссизм смещается на это новое идеальное Эго, которое находится в распоряжении всех совершенным ценностей... То, что проецируется в качестве идеала для себя, - это замещение потерянного нарциссизма детства, в котором он был своим собственным идеалом» (ПСС Х, 1914, с. 161).

Понимание Фрейда, в соответствии с которым идеальное Эго становится замещением потерянного нарциссизма детского Эго, отражено также и в его концепции перверсий (гомосексуалист ищет свой объект любви на пути нарциссизма, это и замещающий объект и обновление его собственной детской личности); Фрейд предлагает встречать феномены нарциссизма с ожиданиями, «с которыми мы приступаем к изучению любых перверсий» (ПСС X, 1914, с. 138). Перверсии являются, как показал Фрейд на примере гомосексуальности, нормальной переходной стадией развития либидо в отношении к объекту и к собственной самости. Здесь идеал Эго становится адресатом либидозных ассигнований, олицетворенных в соответствующем объекте, который, тем самым, занимает место совершенного Эго из раннего детства.

Цепф и Нитцшке, соглашаясь с «поздним» Фрейдом, а также с позициями Балинта, Фенихела, Ференчи, Грюндбергера, Иоффе и Сандлера, исходят из того, что в нарциссической бедности индивида проявляется стремление восстановить при изменяющихся условиях обозначенное Сандлером (Sandler, 1960) «первичное замешательство» - состояние, свободное от неудовольствия.

«Нарциссическая бедность, понимаемая как жажда состояния «пассивной объектной любви» (Балинт), «ситуации материнской любви» (Ференчи, Грюндбергер), «идеализированного отношения к объекту» и «величины самости» (Кохут), принимает в зависимости от жизненного опыта различные формы, в которых развиваются конкретные инстинктивные потребности, причем аффективное качество «удовольствия» связано с удовлетворением потребностей, а качество «здоровья» - с нарциссическим удовлетворением» (Zepf, 1985, с. 43).

2.2. Отношение между нарциссизмом и развитием влечений

В дискуссии о нарциссизме, а значит, имплицитно и о самости, всегда живой интерес вызывало отношение между нарциссизмом и развитием влечений. Эта дискуссия привела авторов, принимавших в ней участие, к различным результатам: Ференчи, также как Балинт и Грюндбергер, отводит ключевую роль нарциссизму в противоположность соответственно редуцированному развитию влечений. Кохут (Kohut, 1973) видит в концептуализированной им психологии самости оба пути развития отделенными друг от друга.

Кернберг (Kernberg, 1975, 1978, 1981, 1985, 1988b), напротив, в противоположность названным выше авторам рассматривает нарциссизм в зависимости от развития влечений.

<<< Назад Содержание Дальше >>>

medbookaide.ru