Хайгл-Эверс А., Хайгл Ф. и др. - Базисное руководство по психотерапии

«... Скажите ему, что если он хочет стать мужчиной, то он должен уделить внимание мечтам своей молодости».

Так говорится в «Доне Карлосе» Шиллера в разговоре Маркуса Позы и королевы Елизаветы. Поэт имел в виду те мечты, в которых создается лучшее будущее как для индивидуума, так и для жизни в государстве. Тем самым Ид, которое приближает мечты, получает в свое распоряжение наряду с уже пережитым, происшедшим с начала индивидуальной истории, также и еще-не-пережитое, утопические проекты, содержащие надежду на лучшее будущее.

1.5. Структура эго

Уже в ранних размышлениях Фрейда появляется не только Ид, но и Эго. Фрейд говорит о Эго, которое, с одной стороны, является носителем сопротивления «защищенного» (ПСС I, 1895, с. 280), с другой стороны, «подвергается влиянию патогенного ядра» (ПСС I, 1895, с. 295).

В первой топографической модели психического аппарата, как она была представлена в «Толковании сновидений», Эго имеет различные значения, ему не придается характер ограниченной структуры. Эго, с одной стороны, тесно связано с цензурой, с другой стороны, является носителем дремлющих желаний. В дремлющем желании, однако, Фрейд видит движущую силу к образованию сновидений (мечтаний), которое благодаря этому замещается либидозно (ПСС II/I1I, 1900, с. 240, сс. 692-694).

Уже очень рано, в «Проекте психологии» (1895), Фрейд наделял Эго принципом реальности - функцией противостояния принципу удовольствия, неограниченно действующему на ранней фазе детского развития. Тогда им было введено понятие так называемых вторичных процессов, которые подчинены принципу реальности, в отличие от первичных процессов, подчиненных принципу удовольствия. Он описал тормозящее влияние Эго в отношении удовлетворяющих потребности объектов. Это тормозящее воздействие находит свое отражение в том, что Ид ограничивает слишком сильное замещение, слишком интенсивное либидозное переживание первых объектов, удовлетворяющих потребности; тем самым достигается то, что эти объекты даже при их отсутствии не переживаются как восприятие и тем самым не становятся галлюцинациями. Смена принципа удовольствия принципом реальности понимается как важная, даже центральная функция, и проверка реальностью рассматривается как ядро Эго. В связи с этим тормозящим воздействием Эго развивает способность к отсрочке удовлетворения влечений и, как следствие, к обходным и замещающим действиям.

Позднее (1923), при дальнейших попытках Фрейда сформулировать новую теорию психического аппарата, Эго приобретает другой контур и пластичность. Фрейд рассматривал его, с одной стороны, как модификацию Ид, возникшую из столкновения с раздражителями внешней реальности, то есть через действия восприятия-сознания. В отличие от Ид, которое не имеет прямого доступа к внешней реальности, Эго (вследствие того, что Ид изначально имеет в своем распоряжении функцию восприятия и подвижности поведения) получает функцию посредника. Посредничество между раздражителями извне и раздражителями внутренней реальности (Ид) требует большей дифференцированности, что обусловливает образование множества функций, необходимых для выполнения этой задачи. В первую очередь, речь идет о том, что появляется возможность различать внешние и внутренние раздражители, то есть внешнюю реальность и реальность внутреннего мира, представленного в виде единства следов воспоминаний и содержания памяти (состоящего из инстинктивных потребностей, аффектов, желаний, отношений и модальностей отношений), а также филогенетически закрепленных заданностей (первофантазии, содержание коллективного бессознательного, образные фрагменты филогенеза). И Эго в этой связи сталкивается с задачей надежного различения внутреннего и внешнего, фантазии и действительности, Я и Ты, тогда и сейчас.

Чтобы иметь возможность выявлять эти различия, Эго должно обладать функцией суждения; речь идет об образовании суждений в отношении воспринимаемой реальности, к этому относится прежде всего связь восприятия со словесными представлениями (развитие разговорной функции), которая способствует развитию функций воспоминания и памяти. Одновременно становится возможным пробное поведение в отношении процесса мышления.

В обзоре, составленном в 1938 году, Фрейд формулирует свое понимание Эго следующим образом:

«Под влиянием окружающего нас реального внешнего мира одна часть Ид получила особое развитие... Этой области нашей психической жизни мы даем название Эго... Вследствие подготовленного отношения между смысловым восприятием и мускульной активностью Эго получает в распоряжение произвольные движения. Оно имеет функцию самоутверждения, выполняет ее, определяя раздражители извне, накапливая знания о них (в памяти), избегая сверхсильных раздражителей (с помощью избегания), встречая мощные раздражители (с помощью приспособления) и, наконец, учась изменять внешний мир целесообразным для своей выгоды способом (активность); приобретая господство над требованиями влечений, оно решает, можно ли допустить их удовлетворения, отсрочить эти удовлетворения на удобное для внешнего мира время и обстоятельства или совсем подавить их возбуждение. Это сопровождается принятием во внимание имеющихся в нем или привнесенных напряжений раздражителей... Эго стремится к удовольствию, а от неудовольствия хочет уклониться. На ожидаемое увеличение неудовольствия индивид реагирует страхом, а его причина, находится ли она снаружи или изнутри, обозначает опасность» (ПСС XVII, 1938, с. 68).

И чуть ниже в этом же труде написано:

«Власть Ид выражает собственный жизненный план индивидуального существования. Он состоит в том, чтобы удовлетворить имеющиеся потребности. Намерение сохранить жизнь и защитить себя от опасностей нельзя приписывать Ид. Это задача Эго, которое также выискивает наиболее удобный и наименее опасный способ удовлетворения, ориентируясь на внешний мир. Суперэго может делать новые потребности актуальными, но его основным достижением остается ограничение удовлетворения» (ПСС XVII, 1938, с. 70).

К столь же важным функциям Эго, которые Фрейд уже достаточно рано обнаружил в клинике, относится защита от определенных потребностей и желаний, а также сопутствующих этим желаний отношений, которые, в свою очередь, актуализировали в свое время непереносимое неудовольствие. Задача посредничества и приспособления, которые предписываются Эго, состоит в том, чтобы так посредничать между внутренними раздражителями, когда они приводят к непереносимому неудовлетворению, требованиями реальности, нормативными требованиями Суперэго и, наконец, интересами Эго, чтобы в значительной мере не допускать переживание неудовольствия и, тем самым, действовать соответственно принципу удовольствия. Защита, изначально описанная Фрейдом и его непосредственными последователями как относительно неизменный, статичный механизм, представляется в сегодняшней клинической концепции психоанализа по-другому, хотя определенные Анной Фрейд механизмы защиты остаются по-прежнему адекватными и клинически применимыми. «Здоровое» Эго (ПСС XVI, 1937, с. 80) образует свою защиту относительно более подвижно, имеет большой репертуар защитных мероприятий, оно в состоянии так выстраивать защиту, исходя из актуальных условий наплыва аффектов неудовольствия, и так моделировать его функции, чтобы, с одной стороны, не допускать неудовольствие, но, с другой стороны, всегда оставлять возможным некоторое (скрытое или искаженное по форме) удовлетворение наплывающих потребностей и желаний. Другими словами, формируя защитные мероприятия, Эго способствует образованию компромиссов. Это образование компромиссов, служащее защите и одновременно дискретному удовлетворению влечений, с точки зрения качества его организации различно: оно выстраивается на основе в большей или меньшей степени функционально взвешенного посредничества между противоречивыми внутренними тенденциями, требованиями, интересами и значениями (см. также Sandler mit Freud, 1989).

От обозначенных как защита мероприятий Эго следует отличать те, которые - для достижения самоутверждения и самосохранения - должны сохранять и защищать психофизическое и психосоциальное здоровье. Лох (Loch, 1989, с. 57) говорит о первичных защитных процессах, целью которых является «защита функции организма» (Stern, 1964, с. 267) и обеспечение интеграции с необходимым для жизни психосоциальным окружением. При этом речь идет об удовлетворении нарциссических потребностей как в смысле уверенности и нарциссического благополучия, так и в смысле разрешенного чувства самоценности.

В норме эти защитные мероприятия проявляются в раннем детском развитии. В связи с психопатологией их можно наблюдать, когда возникают душевные непереносимые переживания, вследствие которых удовлетворительное биопсихологическое состояние более не гарантировано. При этом речь может идти о непереносимом сосуществовании различных репрезентаций объектов или самости или же об объектной представленности и самопредставленности в системе Эго. Соответствующие объектные отношения являются псевдодиадическими, поскольку третий объект не может присутствовать в переживании; тем самым не задана и способность преобразовывать внутренние непереносимые переживания в конфликты, которые могут быть разрешены компромиссным образом. Посему должны быть использованы другие мероприятия, чтобы устранить неудовольствие от внутренних непереносимых переживаний; эти мероприятия Эго были описаны как раскол или примитивное идеализирование. Кернберг (Kernberg, 1981, 1988а) обозначает их как примитивные защитные механизмы. Малер (Mahler, 1968) предложил говорить не в механизмах защиты, а о механизмах сохранения; он подчеркивает отличие поддерживающих жизнь механизмов сохранения от защиты, которая обеспечивает предотвращение опасности влечений. Роде-Дахсер (Rohde-Dachser, 1991) говорит об архаических защитных реакциях.

В описание, которое получает Эго в рамках структурной теории, включено также его отношение к страху, которое Фрейд сформулировал в своей второй теории страха в 1926 (ПСС XIV, сс. 113-205). В 1933 году он пишет: «...Эго является единственным пристанищем страха, только Эго может продуцировать и ощущать страх...» и «Не вытеснение творит страх, но страх появляется раньше, страх делает вытеснение!» (ПСС XV, 1933, с. 91). В основе срабатывания сигнала неудовольствия, спровоцированного страхом, всегда лежит давняя ситуация опасности (например, кастрации); Эго стремится к тому, чтобы соответственно принципу удовольствия-неудовольствия избежать повторения этой опасности, и в ответ на сигнал страха запускает защиту. Таким образом, сигнал страха выполняет важную функцию в защитной деятельности Эго.

О развитии Эго Фрейд пишет так:

«...Эго - это часть Ид, измененная под действием прямого влияния внешнего мира при посредничестве сознательного, до некоторой степени это продолжение дифференцирования. Также Эго пытается перенести влияние внешнего мира на Ид и применить его намерения на деле... Восприятие играет для Эго ту роль, которая в Ид отводится инстинкту» (ПСС XIII, 1923, сс. 252-253).

Так как Фрейд признает тесную связь Ид с соматическим, тезис о дифференцировании Эго из первоначальной матрицы Ид означает наряду с зависимостью от влияний внешнего мира также и зависимость от телесных процессов. Позже это понимание генеза Эго стало более дифференцированным. Фрейд формулирует гипотезу «недифференцированного Эго-Ид» как первоначального состояния индивидуальной жизни. «Ид и Эго изначально представляют собой одно... еще не существующему Эго определяется, какие направления развития, тенденции и реакции позже проявит Ид» (ПСС XVI, 1937, с. 86).

Фрейд не видит основания «оспаривать существование и значение первоначальных врожденных различий Эго» и пишет, «что отдельное Эго с самого начала наделено индивидуальным диспозициями и тенденциями, разновидность и обусловленность которых мы, конечно же, не можем указать» (ПСС XVI, 1937, с. 86).

Это понимание с самого начала «наделенного индивидуальными диспозициями» Эго или «Эго с наследственно обусловленными особенностями» далее разрабатывается Хартманном (тезис «изначальной автономии Эго» или «свободной от конфликтов сферы Эго») (Hartmann, 1939, 1950, с. 124).

Наряду с аппаратным аспектом Эго (Hartmann, 1950, с. 143) позднее говорилось об Эго как организаторе внешнего и внутреннего приспособления. Фрейд описывает также и идентифицирующие составляющие Эго. По его мнению, Это в своем индивидуально-специфическом развитии определяется с помощью идентификаций, которые возникают вследствие заданного замещения объектов Ид. С другой стороны, Фрейд говорит (ПСС XIII, 1923, с. 257) о том, что эти идентификации являются предпосылками того, что Ид прекратит замещение объектов. В связи со следующей за этим десексуализацией, изначально действующее на объекты либидо откладывается в Эго, а Эго посредством идентификации выступает для Ид как замена заданных объектов. Хартманн (Hartmann, 1972, с. 132) предложил обозначать этот возникающий из идентификации Эго-аспект - адресат «нарциссического» либидо - как самость. Идентификации придают Эго свой характер, они создают его (см. параграф «Нарциссизм и самость»).

В целом, можно констатировать, что Эго, которому уже в ранней системе определений психоанализа отводилось место наряду с защитой, сексуальностью и конфликтом, начинает играть все большую роль как в теоретических подходах к пониманию болезненных проявлений, обусловленных психически, так и в психоаналитическом учении о развитии и теории личности.

Эго понималось Фрейдом уже в ранних работах и как носитель защиты, и как структура, проникнутая сексуальными желаниями. Им приобретались особые инстинкты (Эго-инстинкты или инстинкты самосохранения; ПСС VIII, 1910, сс. 97-98), и оно определялось как объект либидозного замещения, как объект любви Ид и, тем самым, как агент инстинктивных потребностей.

Новая формулировка теории психического аппарата, структурной теории и связанная с этим новая формулировка психоаналитической модели конфликта отводит Эго решающую позицию в том смысле, что оно понимается не только как оппонент в конфликтном поле напряжений, но и как посредник в конфликте. В этой посреднической функции Эго подчиняется трем грозным «господам» (Ид, Суперэго, реальности; ПСС XV, 1933, с. 84) и может при выполнении этой функции как прогрессивно усиливаться, так и регрессивно беднеть.

Задача Эго - не только регулировать межсистемные конфликты в качестве посредника, но и прорабатывать внутрисистемные несовместимости, чтобы избежать непереносимого неудовольствия. Информация об угрожающем неудовольствии передается во внутрисистемном конфликте с помощью сигнала страха; Эго выступает как источник страха; для исключения неудовольствия, связанного со страхом, оно запускает свои защитные функции.

Внутрисистемный конфликт, точнее, внутрисистемная несовместимость, характеризуется тем, что в системе Эго рядом друг с другом существуют недостаточно согласованные (неосознанные) представления и из-за их несовместимости они должны содержаться раздельно друг от друга. Это происходит, например, тогда, когда существующие в системе Эго репрезентации (будь то репрезентации самости или объекта) приобретаются таким образом, что непосредственно рядом друг с другом существуют только злые, плохие и хорошие репрезентации и они (скажем, посредством избегания) должны отделяться друг от друга.

Фрейд видел в Эго двойственное основание развития: в то время как первая из функций, функция посредничества между внешним и внутренним миром, основана на процессах восприятия и мотивации, вторая функция - предложение себя самого Ид в качестве объекта любви - является результатом того, что либидозные замещения ранних объектов могут быть заданы идентификацией с этими объектами в Эго.

Хартманн обозначил это возникающее из идентификаций Эго как самость и видел развивающиеся в эту самость репрезентации, равно как и репрезентации объекта, локализованными в рамках системы Эго. В то время как выделение аппаратного аспекта Эго (организатор внешнего и внутреннего приспособления) привело к возникновению психоаналитической эго-психологии, психологии функций Эго (в особенности функции защиты), из основанного на идентификации аспекта развилась психология самости. Эго-психология и психология самости вместе с психологией объектных отношений и психологией аффектов предлагают психоанализу новые диагностические и терапевтические подходы к психопатологиям, обозначаемым как структурные нарушения.

Развитие человеческой индивидуальности невозможно представить без переживания «Я сам»; рядом с понятием «Я сам» помещается понятие идентичность, которое включает возможность повторного узнавания индивидуума как самим собой, так и окружающими (см. Bohkeber, 1992; Erikson, 1959; Fischer, 1981, 1983; Jacobson, 1964).

1.6. О структуре суперэго

В структурной теории Фрейдом в качестве следующей, третьей инстанции личности, было введено Суперэго. Выбранный им термин отражает тот факт, что здесь речь идет о чем-то отдельном от Эго, о «ступени Эго» (ПСС XIII, 1921, с. 145).

«Мы видим, как одна часть Эго противостоит другой, ее критически оценивает, и в то же время пользуется ею как объектом» (ПСС X, 1916, с. 433).

Прежде чем термин «Суперэго» появился в психоанализе и был определен, частичные аспекты этой структуры (в частности, запрещающий аспект, который содержится в цензуре сновидений и противодействует импульсивным желаниям) уже были отмечены в клинике и теоретически проанализированы.

Частные аспекты Суперэго вырисовываются также в допущении, сформулированном для объяснения меланхолии: потерянный объект восстанавливается в Эго, таким образом замещение объекта заменяется идентификацией - механизмом, который позже был привлечен для описания развития Суперэго (ПСС Х, 1916, с. 435).

Психическая структура, которую Фрейд в структурной теории обозначает как Суперэго, была впервые представлена в 1914 году (ПСС X, 1914, с. 137) под названием «идеальное Эго» и «совесть». Идеальное Эго - идеальный образ собственной личности; ему служит и нарциссизм, «который в детстве использовало реальное Эго». Это идеальное образование Фрейд считает условием вытеснения. Он пишет:

«Не следует удивляться тому, что мы должны были найти особую психическую структуру, задача которой - следить за сохранением нарциссического удовлетворения в идеальном Эго; с этой позиции актуальное Эго непрерывно наблюдает и ощущает отсутствие идеала. Если такая структура существует, то мы ее не обнаружим; мы можем только признать ее как таковую и заявить, что выполняет эту функцию то, что мы называем нашей совестью» (ПСС X, 1914, с. 162).

О возникновении этих структур говорится так:

«Толчком к образованию Эго-идеала, в качестве его стража устанавливается совесть, которая определена критическим влиянием родителей, осуществляемым посредством голоса; с ним в течение долгого времени связывались воспитатели, учителя и - как необозримое и не поддающееся определению скопление - все другие люди из окружения» (ПСС X, 1914, с. 163).

В 1923 году в «Эго и Ид» Фрейд представляет свой новый взгляд на психический аппарат. Он видит в совести, в самонаблюдении или самооценке и в идеальном образовании функции структуры, обозначаемой теперь как Суперэго. С этого момента Эго-идеал и Суперэго используются как синонимы. Оба понятия обеспечивают как содержательный момент (требования и запреты), так и аспект совести и критического самонаблюдения. Собственными словами Фрейда нововведенная структура в отношении своего содержания и задач представлена следующим образом:

«Эго-идеал обладает ... сильнейшей связью с филогенетическим приобретением, архаическим наследством, индивидуальным. Что в индивидуальной психической жизни относилось к наиболее глубокому, становится с помощью создания идеала самым возвышенным в человеческой душе в смысле наших оценок... Легко показать, что Эго-идеал удовлетворяет всем тем требованиям, которые предъявляются более высокой сущности в человеке... Оценка собственной недостаточности при сравнении Эго с его идеалом выявляет смиренное религиозное ощущение. В ходе дальнейшего развития учителя и авторитеты продолжают роль отца, требования и запреты которого остались в идеальном Эго мощными и теперь исполняют функцию моральной цензуры, выступая как совесть. Напряжение между требованиями совести и достижениями Эго ощущается как чувство вины. Социальные чувства покоятся на идентификациях с другими на основании схожего идеального Эго» (ПСС XIII, 1923, с. 265).