MedBookAide - путеводитель в мире медицинской литературы
Разделы сайта
Поиск
Контакты
Консультации

Хайгл-Эверс А., Хайгл Ф. и др. - Базисное руководство по психотерапии

32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
<<< Назад Содержание Дальше >>>

Чем однозначнее восприятие и влияние терапевта направлены на дериваты бессознательного, тем более сильно обращается внимание участников группы на эти феномены и их межличностные проявления; вследствие этого усиливается их частота и ясность. Участники группы, с одной стороны, участвуют в процессе свободного взаимодействия в группе; с другой стороны, они будут рефлексировать, частично идентифицируясь с анализирующим Эго терапевта, происходящие процессы и собственное индивидуальное участие, пытаться понять их. Иными словами, устанавливаются рабочие отношения.

Открытие бессознательных патогенных конфликтов делает возможным двояко ориентированный подход: в первую очередь групповой процесс открывается пониманию участников группы; кроме того, им должно быть прояснено своеобразие индивидуальных конфликтных составляющих процесса. Это означает, что терапевтические воздействия, направлены ли они на отдельного члена группы или на подгруппы, на множество или группу в целом, постоянно должны быть ориентированы на процесс. Если терапевтические влияния направлены преимущественно или исключительно на «группу» как целое, то следует усиленно способствовать регрессивным гомогенизированным процессам деиндивидуализации участников.

6.5. Перенос и контрперенос в группе

В то время как в индивидуальной психоаналитической терапии процессы переноса происходят как «неправильное связывание» (ПСС I, 1895, с. 309) индивидуального прошлого пациента с аналитиком, при групповой работе бессознательные конфликты, инстинктивные импульсы, объектные отношения, нарциссические фантазии и требования Суперэго отдельного пациента актуализируются в процессах, которые проявляются как перенос не только в отношениях с аналитиком, но и в отношениях к другим участникам, подгруппам или группой в целом. Ранее уже указывалось на различные констелляции, которые могут установиться в аналитически ориентированных группах под влиянием соответствующих пусковых механизмов переноса (см. Heigl-Evers und Streeck, 1978, с. 2683; Linder, 1988).

Совместный перенос большинства или всех участников группы на терапевта можно наблюдать прежде всего тогда, когда осуществляется совместная регрессия на уровень модифицированных в Эго дериватов бессознательных фантазий на основании нагруженных неудовольствием конфликтов, в которые включены все члены группы (Heigl-Evers und Heigl, 1976). На этой ступени регрессии они усиленно направляют свое внимание на личность терапевта, который переживается как образ всемогущих родителей, как мощный и совершенный объект; это позволяет освободить их от конфликтов, связанных с неудовольствием. Эти фантазии переноса высокосогласованы между членами группы, поскольку происходит реактивация раннего детского опыта, который у людей, принадлежащих к одной культуре, во многом сходен (Brocher, 1967).

Наряду с совместным переносом на терапевта для отдельных пациентов имеет значение перенос на группу в целом. То есть пациент переживает других участников не как отдельных друг от друга личностей, а как лишенный контуров, диффузный, но мощный преэдипов объект, напоминающий идеализированный образ родителей, почти материнский объект в его различных эдиповых и преэдиповых составляющих (см. Battegay, 1975, 1979, 1992; Heigl-Evers und Heigl, 1976; Koenig, 1976; Koenig und Lindner, 1991, с. 62; Kutter, 1971; W. Schindler, 1955). Такому переносу, очевидно, благоприятствует то, что отдельный пациент переживает «группу» в сравнении с самим собой как нечто большое и мощное.

Совместная регрессия на ступень прегенитальных объектных отношений с переносом всемогущего образа родителей на терапевтов и/или «группу» проявляется главным образом тогда, когда с терапевтической точки зрения процесс рассматривается преимущественно в аспекте поляризации терапевт - группа. Регрессивные процессы деиндивидуализации, в ходе которых пациент воспринимает других членов группы как недифференцированное единство, также всегда являются феноменами защиты. Бион (Bion, 1961) описал специфические для групп формы защиты, характеризующиеся гомогенезацией фантазии в плане общей регрессии. Они служат для защиты тех конфликтов, которые регулярно стимулируются в аналитических группах, то есть прежде всего конфликтов зависти и ревности в связи с соперничеством сибблингов при актуализации соответствующего переживаемого как угроза анально-деструктивного и/или анально-садистского инстинктивного импульса. Из этого следует, что такие конфликты в группах только тогда могут быть проработаны в достаточной степени, когда наряду с унилатеральным уделяется достаточно внимания и мультилатеральному переносу пациент - пациент.

Одновременность многократных отношений переноса, которые отдельный пациент может построить относительно терапевта, других участников и группы в целом, это частое в аналитической групповой психотерапии и специфическое для нее событие. Так, например, пациент в групповом процессе может воспроизводить конфликт соперничества со своим братом за благосклонность матери таким образом, что он переносит определенные черты материнского объекта на терапевта (женщину) и в то же время свое детское отношение к брату оживляет в отношении другого члена группы. В таком многократном переносе представлены имеющие значение для развития отдельного пациента конфликты; воспроизводятся отношения к ранним референтным личностям, которые были задействованы в изначальном детском конфликте.

Собственное аффективное участие аналитика в терапевтическом процессе в групповой психотерапии может как препятствовать раскрытию конфликтов, так и быть полезным для его диагностического понимания (см. Bion, 1961; Foulkes, 1964; R. Schinder, 1968).

В то время как в индивидуальной терапии реакции аналитика, понимаемые как контрперенос, относятся к одному пациенту и вызываются его переносом, контрперенос группового терапевта относится к групповому процессу, который проявляется как выражение борьбы между скрытыми отягощенными неудовольствием импульсами, желаниями или фантазиями и направленной против них защитой и в котором все пациенты участвуют специфическим переносом. По мере надобности мобилизуемое чувство контрпереноса позволяет терапевту понять господствующие в группе напряжения (Grinberg, Langer und Rodrigue, I960).

Таким образом групповой терапевт, получивший аналитическое образование, пытается понять при помощи восприятия и анализа своего контрпереноса текущий групповой процесс с его специфическими отношениями переноса; он делает их плодотворными для терапии за счет того, что использует их для диагностических интерпретаций и преобразует их в терапевтические воздействия.

Действенность прорастающего в бессознательных конфликтах терапевта контрпереноса или первичного переноса можно охарактеризовать следующим образом: неадекватность и диспропорциональность реакций терапевта, которая побуждает его к тому, чтобы видеть обусловленное переносом изображение его личности, видеть отграниченным от своей реальной личности. Он может в дальнейшем стать заметным в актуальной блокировке способности терапевта диагностировать течение группы. Такого рода контрперенос, препятствующий в терапевтической работе, нужно или отслеживать в смысле саморефлексии после групповой сессии, или обсуждать с опытным супервизором (Heigl-Evers uns Streeck, 1978).

6.6. Терапевтические влияния в аналитической групповой терапии

Тип участия аналитика в процессе взаимодействия и коммуникации в группе проистекает из целей метода раскрытия бессознательных патогенных конфликтов. Функциональные признаки терапии - конфронтирующая, проясняющая, толкующая и служащая проработке (Greenson, 1975) - не отличаются принципиально от таковых для индивидуальной терапии. Все же терапевтические влияния в аналитической группе обнаруживают целый ряд модификаций, которые необходимы, так как аналитик говорит не только с одним другим, но видит перед собой множество других членов группы, которые по-разному вовлечены в групповой процесс.

Когда Кениг (Koenig, 1975; 1991, с. 108) относительно реконструирующих влияний требует избегания как опасности деиндивидуализации, так и опасности забыть общее, то это вполне справедливо, по нашему мнению, для терапевтических влияний в группе.

Раскрытие бессознательных патогенных конфликтов делает необходимым как проводить групповой процесс на глазах у участников группы (с учетом их индивидуальных конфликтов), так и одновременно прояснять для них, как они участвуют в создании этого процесса. Это означает, что терапевтические влияния относятся к бессознательной конфликтной тематике, проявляющейся как у отдельных пациентов в группе, так и у множества или общности участников (Heigl-Evers, 1967b; Heigl-Evers und Heigl, 1972).

В то время как влияния на групповой процесс представляют собой движение между мобилизуемыми скрытыми отягощенными неудовольствием импульсами и направленной против них защитой, участники должны осознать как бессознательные импульсы, так и бессознательную защиту. При этом участники группы в особенности тогда реагируют как целое, когда они таковое представляют собой, так, например, когда они движутся на уровне совместной переработки бессознательных фантазий или совместно защищают доступ к бессознательным составляющим конфликта. Конечно, ни защищенное, ни защищающее нельзя привести к общему для всех участников знаменателю, так как каждому отдельному пациенту должно быть прояснено его индивидуальное участие в групповом процессе, которое различно по распределению функций и ролей в группе, также в зависимости от его позиции в группе. Ступени интерпретации, центрированные или на индивиде, или на части группы, или на группе в целом, должны поэтому гибко использоваться терапевтом (Koenig und Lindner, 1991, с. 101; Studt, 1970).

В конце концов, терапевт должен отслеживать свои влияния также относительно того, из какой групповой позиции, приписанной ему в данный момент через перенос, они следуют (Heigl-Evers, 1967a; Heigl-Evers und Heigl, 1972). Чем меньше этот групповой динамический элемент принимается во внимание терапевтом, тем менее он в состоянии гибко корректировать свои влияния в зависимости от господствующей в групповом процессе тематики конфликта (см. Koenig, 1973).

В ходе процесса проработки в группе каждый пациент узнает и преодолевает сопротивления, которые проявляются у него и как у отдельного члена группы, так и как у участвующего в сопротивлениях группы в различных ситуациях и по различным причинам. Это служит для перехода бессознательного до сего момента конфликта в сознательное переживание и преобразования таким образом осуществленного ознакомления в обращение с социальной реальностью (Heigl-Evers, Heigl und Koenig, 1979; Heigl-Evers und Rosin, 1989).

Если в понимаемой таким образом групповой психотерапии основным инструментом воздействия является толкование с различными его вариантами, то постепенно участник обращает внимание на до сих пор чуждые, неизвестные, недоступные сначала содержания своих переживаний и начинает стремиться к их эмоциональному познанию и словесному выражению. Далее во все большей степени он побуждается сделать эти содержания доступными для своего Эго и тем самым для социального поведения. В условиях «группы» терапевт, использующий психоаналитический подход, ориентирует свои толкования на специфические для группы проявления модифицированных в Эго дериватов бессознательного участников, будь то в форме снов наяву как продукта совместного фантазирования или образования психосоциальных компромиссов или регулирования сильной бессознательной динамики конфликтов при помощи определения групповых норм.

В следующем примере мы хотим прояснить этот метод работы (см. также Heigl-Evers und Heigl, 1976).

6.7. Клинический пример

Речь идет о двух сессиях в ходе психоаналитической групповой терапии, которые последовали друг вслед за другом с перерывом в 15 минут; группа проводилась наполовину открыто.

В ходе первой сессии слово держали госпожа С. и господин К. Госпожа С., 45 лет, овдовела; между ней и 48-летним также овдовевшим господином К. в ходе этой терапии сложились близкие отношения. Госпожа С. живет с тремя своими детьми в по-настоящему уютном доме, который она построила на деньги, завещанные отцом. Господин К. живет и работает в другом городе. Совместное времяпрепровождение обоих происходит в основном в доме госпожи С., где господин К. посещает ее по выходным дням.

В социальной реальности перед обоими на момент этой групповой сессии стоит следующая проблема.

Господин К. хотел бы уговорить свою подругу изменить место жительства и переехать к нему. Это означало бы для госпожи С. покинуть «дом отца». Она должна будет в этом случае отказаться от дома, построенного на деньги отца; она будет вынуждена покинуть свое место работы, которым руководит относящийся к ней по-отцовски мужчина, и, наконец, она будет вынуждена покинуть терапевтическую группу как вариант отцовского дома.

За прошедшие встречи в данной группе стало прежде всего очевидно конфликтное отношение госпожи С. с другими женщинами. Ребенком она была (как единственная девочка среди нескольких братьев) любимицей отца, в то время как отношения с матерью были напряженными. Дочь никогда и не в чем не могла угодить ей, и мать постоянно придирчиво ее критиковала. Она всегда была готова покоряться матери. До попыток открытого сопротивления дело не дошло. В группе госпожа С. боится других женщин чрезвычайно, в особенности привлекательных. Когда она однажды опоздала на групповую встречу, ей пришлось пройти под пристальными взглядами этих женщин путь от двери до ее места так, как будто она проходит сквозь строй с палками. Только в последнее время госпожа С. демонстрирует побуждение более прямо спорить с другими женщинами. Это проявляется, например, в том, что она одну особенно привлекательную участницу группы, с одной стороны, восхваляет как «такую красивую», но, с другой стороны, при помощи направленных едких замечаний (прежде всего на глазах терапевта) стремится принизить ее, при этом с невысказанным вопросом, одобряет ли он такое поведение, и со страхом в глазах ловит взгляд терапевта.

У господина К. также имеются трудности в общении с людьми одного с ним пола. Он старается уменьшить конкуренцию и соперничество с другими мужчинами и избежать сравнения с ними. Так, он уже довольно долго медлит с продолжением обучения, которое заканчивается экзаменами, что было бы очень полезно для его продвижения по службе. В группе его поведение характеризуется такими тенденциями избегания. Пожалуй, он разочарован терапевтом потому, что тот не ведет себя как отец, как господин К. хотел бы. Когда госпожа С. обращается к терапевту или другим мужчинам в группе, он держится в стороне, но при этом он направляет в адрес подруги только мини-сигналы обиды и злобы.

Существующие между госпожой С. и господином К. сложности представлены также среди прочего в отношениях к трем детям госпожи С. В переживании господина К. дети являются отпрысками сильного отца; умерший господин С. был профессионально и социально более успешным, чем господин К. Часто господин К. упрекает, что госпожа С. чрезмерно снисходительна к детям в отношении их собственных и его провинностей. Он переживает, что она отказывает ему через подчеркнутое обращение к детям в той материнской заботе, которой он желает от нее. Она, напротив, упрекает его, что он слишком мало понимает детей; она прячется за своими детьми от его эмоциональных требований, которых она в особенности потому должна опасаться, что, если она ему откроется, она будет готова к полной отдаче.

На групповой сессии между госпожой С., господином К. и терапевтом сложилась следующая эдипова констелляция.

Господин К. хотел бы, чтобы С. покинула нынешнее место жительства и тем самым группу, дом отца (терапевта); он при этом соперничает, бессознательно для него самого, с отцом/терапевтом таким образом, что он хочет отнять у него госпожу С., избегая активного спора. Это избегание служит для недопущения его страха кастрации; так как прямое столкновение с терапевтом связано для него с опасностью быть раскритикованным более старшими, а это означает: лишиться потенции.

Госпожа С. защищается от навязываемого переезда и смены места жительства, указывая среди прочего на то, что собственно не рассматривается, почему именно женщина всегда должна следовать за мужчиной. Эта самостоятельность частично кажущаяся; госпожа С. скрывает за этим свои тенденции оставаться в доме отца как дочь/женщина и избежать очевидного противопоставления с матерью или ее субститутами. Если она остается под защитой отцовской благосклонности как дочь, стремящаяся к духовному приспособлению, ей не придется продолжать свой путь в направлении сравнения с другими женщинами. Одновременно она освобождается от искушения соблазнить отца/терапевта или быть соблазненной им и тем самым не подвергается опасности генитального повреждения (от гигантского отца-мужчины). Кроме того, она может разрешить свою зависть к пенису относительно партнера за счет того, что она принуждает его остаться в доме отца (терапевта) как несамостоятельного сына, и таким образом лишить его потенции. Так как отказ от желаемой господином К. смены места жительства, имел бы своим следствием то, что оба впредь будут вместе жить в доме, построенном на отцовские деньги, и кроме того вместе останутся в группе рядом с отцом/терапевтом.

С одной стороны, импульсы соперничества, сильные и заряженные страхом, в отношении родителей одного с ними пола у обоих защищаются, с другой стороны, актуализируются в форме для них самих, а также и других участников группы неясной. Господин К. пытается при помощи предложенной смены места жительства отнять у отца/терапевта дочь, не меряясь по-настоящему с ним силами и не пытаясь затмить его. Госпожа С. соперничает с женщинами в группе, олицетворяющими ее мать, таким образом, что она защищает свое место рядом с отцом/терапевтом против желаний господина К. и не хочет освобождать тем самым место для «матери»; при соперничестве такого рода для отца/терапевта она остается в роли ребенка и отказывается от возможности того, чтобы предстать перед ним и другими женщинами как взрослая.

Другие участники группы следят за спором госпожи С. и господина К. достаточно пассивно, однако заинтересовано и выжидающе. Далее в ходе терапии три участницы явно принимают сторону госпожи С., в то время как один из мужчин демонстративно примыкает к господину К. Можно было предположить, что из спора пары госпожа С. - господин К. они надеялись получить решение для самих себя.

Спор между обоими на этой сессии приводит к двум противоречащим тенденциям: остаться с партнером в доме отца или покинуть отцовский дом вместе с подругой.

Эти тенденции создают новое поле напряжения, новый конфликт между С. и К., в котором по механизму идентификации задействованы другие члены группы. Преследуя описанные тенденции, оба, и С., и К., могут избежать вызывающего страх соперничества с третьей личностью того же пола. Правда, одновременно ставятся под угрозу отношения между ними. Чтобы осуществилось желаемое обоими партнерами, должно быть разрешено актуальное эдипово соперничество; именно это на данный момент времени невозможно из-за страха повреждений (страх кастрации со стороны мужчины, страх генитального повреждения со стороны женщины). Встреча заканчивается безрезультатно, в атмосфере неспособности к решению, обусловленной страхом. Разговор пары не приносит другим участникам, частично задействованным через идентификацию, решения, на которое они надеялись. Несовместимость тенденций С. и К. и следующая из этого неспособность к решению и прекращению конфликта определяет начало второй сессии.

Переживание: мы сами ничего не может сделать; если мы что-нибудь предпримем, чтобы изменить ситуацию, тогда мы рискуем ощутить угрозу и страх, усилить чувство зависимости от руководителя группы. От него, как от творца, от ключевой фигуры дилеммы ожидают во все большей степени на уровне переноса устранения пугающих противоречий, решения конфликта.

<<< Назад Содержание Дальше >>>

medbookaide.ru