Вербников А. - Дедушка Мухомор и мальчик Бананан или Грибники-шкурники

Словарь английского сленга и эвфемизмов, уже цитировавшийся, дает слово "панк" ("punk") отдельной статьей с восемью значениями, но этимологии не указывает. В этом месте вполне допустимо предположить, что это слово было заимствовано в свою очередь в английский язык из языка северо-американских индейцев, который считается доказанно-родственным угро-финским языкам Сибири. Тут существует и обратная связь особым образом работающая на высказанное предположение - сколь бы дерзким оно на первый взгляд ни казалось. Ханты - лесной народ охотников. Англичане называют своих охотников словом "hunters", а охоту словом "hunt". Стиль причесок панков (выбритые виски и гребни стоящих волос по центру бритой головы) несомненно "снят", пусть и неосознанно, с ритуально-боевых причесок индейцев. Краснокожих, то бишь. Этих самых мухомористых в мужском мире ребят, если судить по детским фильмам "про индейцев". Сюда же относятся панковские татуировки, "кожа" и "украшения". Один вид уличного панка - так же как и "панка" лесного - способен произвести ощутимый сдвиг в восприятии нормального человека, прохожего. И от того и от другого может, в крайнем случае, не поздоровиться.

Но городские панки на самом деле вовсе не так страшны как их малюют (был такой перестроечный жестокий романс со словами: "Вы такие несча-а-а-а-стные, панки! Нету ма-а-а-а-мки у вас, нету па-а-а-пки...") и совсем не так серьезны в своих намерениях, как ревнивые мужья с одной стороны и мафиозные киллеры - с другой. То же самое справедливо и о лесных панках - вреда и угрозы для здоровья от них несравненно меньше, чем от обыкновенных сморчков-строчков, неправильно приготовленных или, скажем, рядовки тигровой - не говоря уже о бледных п/ог/анках.

Уличный панк вызывающе "мухоморист" на вид. Лесной мухомор - столь же вызывающе "панковит". В некоторых воспитательных детских книжках и мультфильмах о войне грибов мухоморы изображаются именно такими панками, задирами-забияками.

Уличные панки в подавляющем своем большинстве очень молоды. Старые панки среди людей - исключение. Соответственно существует даже презрительное прозвище "старый мухомор" - человек как бы желает сохранить мухомористые свойства молодости-силы-дерзости и ведет себя соответственно, но окружающим-то видно, что он уже стар. Может быть, суперстар.

С мухомористой панковостью связано еще одно свойство: заявлено ЯНЬская, марсианская природа мухомора. Это опять же отнюдь не значит, что после приема внутрь в человеке просыпается воинственность и агрессия, свойственные алкогольному опьянению. Об этом уже говорилось выше.

Идя дальше-дальше-дальше, т.е. можно бы сказать и на х ... по этой мужественно-ассоциативной тропе, легко "увидеть" панк-презерватив, исполненный не только в мухоморных цветах, что называется "головка к головке", но и снабженный выступающими белыми точками (каковая производственная практика действительно давно существует "за бугром") для улучшения стимуляции женских чувствилищ. Идея эта предстает в богатстве культурно-ассоциативных деталей: соитие при участии, точнее при посредничестве такого презерватива актуализировало бы всегда присутствующие, но дремлющие в подсознании человека земные культы плодородия. Мужчина в этом случае становился бы ребенком-Эдипом в "царственной красно-белой мантии" и одновременно грибом, пробивающим Мать-сыру Землю и пробивающимся в нее, и весь привычный, урбанистически-постельный акт, становясь и в ином смысле половым (т.е. земляным) "автоматом" переносился бы в мифически-природное, дающее силы, питающее пространство (конечно, в идеале участники такого соития должны бы предварительно воспринять внутрь пару настоящих природных "панков") Это - естественная сторона.

Искусственная же, собственно человечески-культурная состояла бы в предотвращении природного исхода самим символом лесного плодородия (мухомор со шляпкой в диаметре 7 см дает около 575 миллионов спор), тонкой рукотворной пленкой, исполненной по образу и подобию и покрывающей пра-образ. Суггестивная сила подобного презерватива могла бы, мне кажется, быть очень внушительной, и молодежь могла бы считать если не честью, то "писком" применять такие презервативы. И это было бы в высшей степени своевременно и уместно в наше проСПИДованное время.

И слагаемые этого внушения могут быть для различных пользователей самыми разными: для панкующей молодежи превратить свой "болт" (sic, вот настолько уже технизирован-роботизирован современный человек) в мухомор означало бы бросить мощный вызов обществу, а при знании о психотропных свойствах гриба - помещающих его, грубо говоря, в модный сегодня среди молодежи наркотический контекст - сей вызов еще усиливался бы, и можно было бы, не боясь реальных детородных последствий, верить, что имеет место шаманский акт зачатия человека новой расы, панка нового поколения.

Для других, более взрослых и солидных молодых людей - бизнесменов, чиновников и т.п. - это могло бы стать просто пикантно-интимным средством глубокого ухода от прилично-общественной жизни, от дел, от практически приросших к лицу/телу социальных масок-костюмов-ролей.

Для третьих рекламой могла бы послужить весьма широко распространенная молва о целебных свойствах мухомора, который действительно устраняет вагинит, воспаление придатков и т.п.

Для четвертых привлекательным могло бы стать само "омухоморивание" того, что в сленговом говорении об "этом" называется - если брать сугубо растительные аналогии - бананом. Т.е. замена экзотического, импортного, тропического, хотя и наиболее распространенного фаллического символа на более близкий и родной, умеренно-северный, пусть и более экзотический в ином смысле (о бананах в связи с мухоморами речь пойдет специально в разделе П).

Заканчивая говорить о фалличности мухомора - опять же очень ярко выраженной - нельзя обойти вниманием и молчанием тот факт, что научно-микологически то место откуда растет этот гриб (впрочем и остальные грибы рода Amanita) называется вульвой/вольвой или влагалищем. Таким образом подверстывается еще один сильнейший и древнейший символ человечества - Андрогин. Будучи наиболее антропоморфным из статичных живых сущностей, грибы-мухоморы - правда в этом отношении не только Красные, но и Пантерные, и Поганковидные, и Порфировые и Серо-розовые, и Поплавки, и Цезарские, и Бледная с Белой поганками - наиболее ярко демонстрируют человеку в "естественных условиях" его то ли сбывшуюся мечту, то ли "утерянный рай". И до этого "рая", между нами девочками говоря, всего один шаг - через запретительную черту, висящую к тому же в воздухе, невидимую.

Парадоксальным и исполненным всяческих смыслов является тот факт, что мухомор, будучи единственным "ядом", среди прочих признанных и используемых людьми с древности психоделиков, требует от человека немного - совсем немного - смелости и смекалки, чтобы, обезвредив этот "яд" методом простой сушки, прийти к, я бы сказал, универсальным свойствам этого гриба, сравнимого по своей универсальности (из природных веществ), разве что с коноплей.

Однако конопля, используемая как средство, изменяющее состояние сознания - т.е. грубо и обидно говоря, как "наркотик" - хотя и не вызывает ни физической зависимости, ни абстиненции и, по фактам множества исследований не вредит здоровью (по крайней мере несравненно меньше, чем такие широко распространенные наркотики как героин, кокаин, алкоголь и табак) все-таки, при очень высоких дозах дает разбитость и то, что можно назвать "похмельем". А кроме того, она, будучи существом женским (психоактивны лишь женские растения), в отличие от сугубо мужского мухомора, быстро, тонко и "коварно" влюбляет в себя прибегнувшего к ней человека: окутывает-опутывает его своим дымом, своими волокнами буквально как те же веревки, ткани и обувь, производимые из нее оплетают, связывают, одевают и обувают человека. Психическая зависимость от конопли, заставляющая прибегать к ней регулярно, весьма высока и признана как факт. Но, может быть самое главное здесь - это то, что в современном мире конопля нелегально (всюду, кроме Голландии, Аляски, ЮАР и Марокко) приобретается за деньги. Однако даже те люди, которые отваживаются собирать ее на природе (в среднеазиатских степях и горных долинах, например) или выращивают ее либо дома, либо на приусадебном участке, лишают себя риска - не перед законом, но, самое главное, перед самим собой - не становятся следопытами-охотниками, склоненно-умаленными "челобитчиками", каковыми являются сборщики мухоморов. Ибо последние знают, что лес на лес, и год на год, да и день на день не приходится. Мухоморщики - если таковых вообще можно выделить в "класс" - в отличие от "коноплянников" ограничены во времени максимум тремя месяцами в году и, таким образом они, идущие наудачу, не наверняка, вступая в лес под деревья, вступают прежде всего в игру с Отцом-Лесом и Землей-Матерью.

В идеале такие люди должны приходить в лес с голыми руками - лишь с корзиной-ведром - и, отдаваясь на волю дико-темного леса, получать все блага от него, им удовлетворять все свои насущные потребности. Ибо нелепо, вообще говоря, идти по грибы с термосом растворимого бразильского кофе, с заготовленным дома, приобретенным в магазине провиантом, с портативным радиоприемником/плейером и, главное, с бутылкой/банкой какой-нибудь алкогольной жидкости, чтобы, посидев на привальчике у костерка и попив-поев, бросать или, пусть "экологично" закапывать объедки и стеклянную/жестяную/пластиковую тару из-под городских опьянителей в золу костра или под пенек-кусток.

Даже безоружным людям, "тихим охотникам" лес конца ХХ-го столетия от Р.Х. способен предоставить и кров и стол, с грибами на первое-второе и ягодами на десерт и, наконец - то, чем "лечатся" и "греют душу", те же самые красно-белые грибы. И контакт с мухоморами сам собой, исподволь учит многому; учит человека быть по-настоящему лесным человеком, вспоминать свою детскую первобытность. Есть и сугубо практические аспекты этой учебы: можно сделать украшение из этих самых грибов, которые сами на себе уже несут-демонстрируют идею декоративности - например ожерелье, которое будет смотреться очень "первобытно" и внушительно; с мухоморами в лесу можно не бояться переохлаждения, заблуждения, долгих переходов, ночевки в лесу или даже "диких зверей".

Естественно, речь идет преимущественно о Евро-Азийском лесе. А коли так, то по еще большему преимуществу - о российском, о русском. А коли уж речь дошла здесь до упоминания державно-государственных имен, то в связи с рассматриваемыми и так и сяк грибами, нельзя не коснуться их еще одного - политического, что ли - аспекта, который будет в данном рассмотрении последним.

Ранее уже упоминались бо-яре, как древнерусские богатыри-красны молодцы, прошедшие выучку у варягов и употреблявшие для повышения своей жизнеспособности, боевой силы-яр/к/ости красно-белые грибы. Впоследствии они выделились в "класс", занявший ключевые позиции в общественно-государственном устройстве Древней Руси.

Развивая эту мысль и подключая к ней тезис Льва Гумилева о пассионарности - которую, конечно, увеличивает красный Мухомор - можно выдвинуть предположение о том, почему древние русичи покинули "Киев" и двинулись на Север-Восток, все дальше-дальше-дальше. В приднепровских дубравах весьма мало мухоморов, тогда как в более северных и восточных регионах их "хоть косой коси". Более того, эти грибы в изобилии растут на всей территории нынешней России, вплоть до Полярного круга на севере и Чукотки-Камчатки на востоке.

На это предположение "работает" и книга уже цитировавшегося микологического авторитета Р.Г. Уоссона под названием "Грибы: Россия и история", вышедшая в 1957 году в год Красного Петуха по восточному календарю. Я, увы, не имел до сих пор возможности прочесть эту книгу (даже в каталогах крупнейшей в современной России Ленинской библиотеки она отсутствует) и не знаю, был ли знаком с нею, хотя бы косвенно, покойный Сергей Курехин - царствие ему грибное! - "купивший" всю страну своей передачей "Пятое колесо" от 17 января 1991 года, впоследствии много раз повторявшейся.

В ней - без деления на "шутку и серьез" - выдвигалась гипотеза, что В.И. Ленин, будучи в сибирской шушенской ссылке, ища там, как и всюду близости с народом, сошелся с тамошними шаманами и был посвящен в "тайну" употребления священного (для них) гриба - Красного мухомора. А так как мухомор изменяет сознание-мировоззрение главным образом тем, что усиливает потенциал, уже имеющийся в человеке, то неудивительно, что Ленин, и без того малый в высшей степени мухомористый, пассионарный, вернувшись из ссылки, принялся за свое "красное" дело с утроенной энергией. О шушенском периоде жизни Ленина сохранилось даже удивительное воспоминание Г.М. Кржижановского, где сказано буквально следующее: "Он был из нас самой ярко окрашенной фигурой".

Если принять эту гипотезу, то становится более понятным, почему непосредственно перед Октябрьским переворотом Ленин провел два месяца в Разливе, в лесной, изобиловавшей грибами местности - заправлялся как следует. И само время "красной" революции - октябрь - тоже, как бы, встает на свое место. И господствующая цветовая гамма коммунистически-пролетарских знамен, лозунгов и плакатов - белые буквы и эмблемы на красном фоне - тоже, будто бы, приобретает свой "исток" или, по крайней мере, обогащается еще одним смыслом. То же самое можно сказать и о цветовой символике последовавшей гражданской войны: Красные против Белых, Белые против Красных, поляризация традиционных цветов монаршей мантии, покров и покрой которой разошелся по швам, лопнул и разлетелся на куски от "пинка", нанесенного мировой войной 1914-1917 гг.

Конечно, подобные предположения вовсе, на первый взгляд, не добавляют привлекательности "божественному грибу бессмертия" (каковое товарищ Ленин приобрел весьма специфическим , т.е. очень человечным и простым путем усушки-мумифицирования в Мавзолее на Красной площади, а также путем "насаждения" в советских детских садах и дворах своих идолических изваяний - грибков-песочниц), однако здесь следует оговориться, остановиться-одуматься. Ибо, как уже не раз замечалось, мухомор лишь проясняет и усиливает то, что уже есть в человеке. Его отличие в этом от других психоделиков в том, что он действует еще и как стимулятор, направляющий силы личности не столько на достижение-постижение мистических глубин, "миров иных", сколько на мир повседневности. И если человек социален, то его социальная активность резко усиливается. А если он - художник, композитор, мыслитель и т.п., то он получает новые силы "творить и думать". Можно гадать и мечтать о том, что было бы, попади в Сибирь Пушкин, Блок, Врубель или Скрябин - список продлеваем до бесконечности. И можно лишь сожалеть о том, что царское правительство, не учитывая возможности такого поворота событий - в принципе весьма вероятного при ленинской контактности-коммуникабельности-"живости" - попросту не беря такую возможность в поле зрения и в расчет, не услало г-на Ульянова куда-нибудь на берега реки Чу, где гашиш вполне мог бы охладить его жажду деятельности, превратив его из революционера в созерцателя и даже, может статься, мечтателя, но - отнюдь - не кремлевского.

И самое в этой связи последнее: монументально-эмблематический памятник всего советского и всему советскому - "Рабочий и Колхозница" - спроектирован скульптором Зоей Мухиной. Зоя, в переводе с греческого, означает "жизнь", Мухина, в переводе с русского на русский, означает "принадлежащая или относящаяся к мухе". Таким образом вместе - "жизнь мухи" или "мушиная жизнь". (Весь народ в течении десятилетий сидел, точно мухи на мухоморе, в трансе-оцепенении от идей Вождя, иначе говоря на его голове-кепке; очереди в Мавзолей - суть телесно-физическое выражение этого явления). Молот боле всего похож - из природных вещей - на крупный гриб. Серп - это серп Луны, которой подчиняются все живые, наполненные влагой "таинственные" сущности; или это просто нож, коим срезают грибы, коих в России столько, что - как говорят в народе - "хоть косой/серпом коси" (И сам этот народ был десятилетиями в этой стране скашиваем как грибы).

А из природных вещей серп более всего походит на банан. Еще же точнее - на шкурку банана.

Глава 2. «Здравствуй, мальчик бананан»

из песни героя по имени Африка

из х ... фильма "Асса"

В блистательном, невероятно, по своим временам (1969 г.) дерзком, почти откровенно антисоветским, и при этом безупречно общечеловеческом фильме "Бриллиантовая рука" есть один досадный недосмотр - досадный, потому что существенный: русский простак Сема, оказавшись впервые по профсоюзной путевке за границей, в стамбульском вавилоне, и - естественно -по ошибке попав в злачный квартал, поскальзывается на арбузной корке, теряет сознание и в "измененном состоянии" оного становится владельцем и нелегальным перевозчиком "золота-бриллиантов".

Если бы не-досмотр, о котором идет речь, был досмотрен по всем (таможенным) правилам, то можно было бы убить еще одного "зайца": будь на месте арбузной корки банановая шкурка, идея неспособности советского человека устоять перед зарубежной "экзотикой" (искушающей его невиданными, "райскими" и запретными плодами, ибо бананы в тогдашнем СССР считались классическим дефицитом), выступала бы четче, а идея контрабандизма обогатилась бы еще "наркотическим" планом. Нет, не "планом", в смысле жаргонно-русского названия конопли для курения, а просто планом - содержанием, аспектом, нагрузкой, коннотацией и т.д. Это было бы тем более уместно в упоминаемом фильме, поскольку там подобный план присутствует почти с издевательским цинизмом в "Песне про зайцев", которую насильно опоенный коньяком и водкой с пивом герой Никулина, поет в ресторане: "Косят зайцы траву, трын-траву на поляне и от страха все быстрее песенку поют" (не о конопляных ли "зайцах", нелегальных сборщиках среднеазиатской конопли, задолго до смехотворной айтматовской "Плахи", шла в той песне речь? Не удивительно ли, что папироса с коноплей в России называется именно "косяком", а сама конопля - "травой"?) Однако здесь речь не о конопле, а только о наличие явного наркотического пласта в любимой миллионами людей и по сю пору кинокомедии.

В уже упоминавшейся в первой главе книге "Наркотики и яды" из серии ЭПК кожура банана идет третьим номером в разделе "Малые психоделики". Первым номером идет конопля (марихуана), вторым - мускатный орех. Но здесь мы не будем рассматривать первые два пункта, поскольку марихуана как психоделик слишком хорошо известна и к тому же нелегальна почти во всем мире, а мускатный орех "неинтересен" не столько из-за своих неприятных побочных эффектов и популярности среди американских заключенных, сколько из-за отсутствия на нем понятных и близких современному цивилизованному человеку "культурных наростов" - из-за отсутствия, иначе говоря, легенды-молвы о нем.

Итак, кожура банана. Во всем вышеупомянутом энциклопедическом томе упоминание об этом, я бы сказал, сверхмалом психоделике, сводится, единственно к указанию на него в перечне из 3-х пунктов. Более ни слова о нем ни сказано. И тут не ясно -либо из-за его ничтожно-"безопасного" эффекта, либо из-за доступности практически каждому жителю планеты - дабы те не "съехали" на бананах. Не "поскользнулись" бы, точнее говоря, на банановой шкурке, каковое выражение теперь приобретает определенный, точнее, вполне определенный и, одновременно, двойной смысл - двоится, расплывается - что как раз характеризует в той или иной мере действие любого природного психоделического продукта. Поясню еще чуть подробнее - "поскользнуться на шкурке банана" (в "прямом" смысле это довольно часто приводит к переломам конечностей, сотрясению мозга, потере сознания и даже к несчастным случаям с летальным исходом, если имеет место на проезжей части) может выступать синонимическим эвфемизмом для первого, вступительного шага-взноса в мир измененных состояний сознания, обеспечиваемых психоделиками - веселым жаргонизмом для того явления, которое крупнейший идеолог психоделизма Тимоти /де/Лири/й/ называл термином "дроппинг аут" - т.е. выпадение из стереотипного, наговорно-привычного, общепринятого поведения.