MedBookAide - путеводитель в мире медицинской литературы
Разделы сайта
Поиск
Контакты
Консультации

Кон И. С. - Дружба: Этико-психологический очерк

3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
<<< Назад Содержание Дальше >>>

Еще яснее выражена эта тенденция по шкале доверительности. Резкое снижение доверительности с родителями опять-таки приходится на период от 14 до 16 лет, после чего положение стабилизируется. Отчетливо выступают также различия в оценке психологической близости с матерью и отцом. Характерно, что у девочек возрастное снижение доверительности общения с отцом отсутствует, так как уже в 14 лет она весьма низкая. По шкале легкости общения эти возрастные тенденции выражены менее определенно, но порядок рангов значимых лиц остается таким же.

Шкала доверительности

(Ответ на вопрос: "Делитесь ли Вы с этими людьми своими сокровенными мыслями, переживаниями, планами?") Какие социальные факторы влияют на иерархию значимых других? Как, например, влияет па дружеское общение старшеклассников их социальное происхождение, в частности уровень образования их родителей, и различия городских и сельских условий жизни? Существенных различий в дружбе старшеклассников в зависимости от уровня образования их родителей обнаружено не было. Этому есть три взаимодополнительных объяснения. Во-первых, социалистическое общество систематически разрушает и стирает социально-классовые различия. Во-вторых, многие социальные различия, существующие в семьях, нивелируются школьным коллективом, где представлены дети из разных социальных слоев. В сфере же свободного общения влияние сверстников особенно велико. В-третьих, сказалась, видимо, преимущественно "личностная" ориентированность нашего исследования.

Более результативным оказалось сравнение дружеского общения городских и сельских девятиклассников. Различия между ними интересны не только сами по себе, но и в связи с обсуждавшейся выше проблемой влияния па дружбу урбанизации. Казалось бы, коль скоро городская жизнь, как таковая, делает межличностное общение более поверхностным и экстенсивным, то дружба сельских школьников должна быть теснее, устойчивее и интимнее, чем у их городских сверстников. -Реальная картина оказалась сложнее.

Сельская школа в большей мере, чем городская, концентрирует в себе дружеские связи своих воспитанников: удельный вес внешкольных дружб здесь ниже, чем в городе. В сельской школе значительно больше развиты межклассные контакты (у ленинградских девятиклассников доля друзей - соучеников по школе, но не одноклассников составляет меньше 4%, а у сельчан-23%). Встречи друзей здесь чаще происходят в общественных местах, роль домашних условий и улицы (двора), высокая в условиях города, снижается. У сельских юношей удельный вес встреч с друзьями в общественных местах втрое, а с друзьями противоположного пола вчетверо выше, чем у ленинградцев. Та же тенденция наблюдается у девушек. Диапазон выбора друзей, равно как и способов общения с ними, на селе значительно уже, чем в городе.

Но влияет ли все это и как именно на индивидуальную избирательность и ценностные критерии дружбы?

Судя по нашим данным, сельские девятиклассники реже городских ощущают дефицит дружеского общения. Они чаще горожан положительно отвечают на вопрос о распространенности "настоящей дружбы", выше оценивают сплоченность своих классных коллективов. Казалось бы, это подтверждает мысль о большей экстенсивности "городской" дружбы. Однако, если сопоставить ценностные критерии дружбы городских и сельских школьников, такой вывод оказывается под вопросом. У городских девятиклассников акцент на психологической близости с другом (мотив понимания) выражен гораздо сильнее, чем у сельских (разница составляет 15% у юношей и 25% -у девушек). Кроме того, отношения с окружающими, включая и родителей, более удовлетворяют сельских девятиклассников, чем городских ребят. Хотя ранг отдельных значимых лиц по всем трем шкалам психологической близости (понимания, доверительности и легкости в общении) в деревне тот же, что и в городе (на первом месте стоит друг, затем-мать, отец и т. д.), все оценки здесь сдвинуты к положительному полюсу.

На фоне высоких оценок, которые сельские ребята дают своим отношениям со взрослыми, психологическая близость с ближайшим другом выделяется не так резко, как в городе, да и сама роль друга кажется менее исключительной. У сельских юношей реже встречается "парная" дружба (15,6% против 23,4% в городе) и чаще - экстенсивная дружба, объединяющая свыше пяти друзей (20% против 12% в городе).

Однако видимость большей психологической близости сельских старшеклассников с родителями может объясняться не только и не столько большей фактической открытостью или меньшей рефлексивностью сельчан, сколько влиянием определенных культурных стереотипов. Сельский девятиклассник может быть даже менее откровенен с родителями, чем его городской сверстник. Ведь в крестьянских семьях психологическая дистанция между детьми и родителями по традиции поддерживается строже, чем в городских, особенно интеллигентских. Но, заполняя анкету, даже анонимную, он, возможно, не рискует проявить "непочтительность" к старшим, тогда как городской школьник рад подчеркнуть свою "независимость". Чтобы проверить эту догадку, необходимо дополнить шкалы психологической близости каким-то объективным измерением интенсивности и доверительности общения подростков с родителями в разных социально-культурных средах.

Степень близости девятиклассников с разными значимыми лицами изучалась и с помощью самооценочной методики. Каждый испытуемый должен был оценить себя по 16 качествам (жизнерадостность, самостоятельность, доброта и т. д.) по пятибалльной шкале, а затем предсказать, как оценят его по тем же параметрам мать, отец, ближайший друг, любимый учитель, одноклассники. Исходной посылкой здесь было логическое заключение, что, чем выше предполагаемая испытуемым степень понимания его определенным лицом, тем ближе будут ожидаемые им оценки со стороны этого лица к собственной самооценке. Ближе всего к самооценке оказались ожидаемые оцепки друга.

Более того, друг был единственным человеком, от которого девятиклассник ждет более высоких оценок, чем оценивает себя сам. Это служит косвенным подтверждением мысли о том, что одной из главных неосознаваемых функций юношеской дружбы является поддержание самоуважения личности.

При всей своей тяге к самостоятельности подростки и молодые люди остро нуждаются в жизненном опыте и помощи старших. Поэтому психологическую значимость родителей и сверстников надо выявлять, не просто сравнивая ее по степени, но и учитывая сферу деятельности.

Крымские старшеклассники, отвечая на вопрос анкеты, с кем они предпочли бы проводить свободное время, отвергли родителей в пользу компании сверстников. Зато советоваться в сложной житейской ситуации они предпочли в первую очередь с матерью; на втором месте у мальчиков оказался отец, у девочек - друг (подруга). Иначе говоря, с товарищами приятно развлекаться, с друзьями - говорить о своих переживаниях, по в трудную минуту лучше все-таки обратиться к маме.

Та же картина наблюдается и сегодня. Обследование доверительного общения 114 старшеклассников (было выделено 14 категорий значимых лиц и 36 обсуждавшихся с ними тем) показало, что наиболее интимные, личные темы ("случаи больших разочарований" и "отношения с представителями противоположного пола") обсуждаются исключительно с друзьями. Общение с родителями выглядит более деловым, "предметным". С отцами обсуждают преимущественно жизненные планы и учебные дела, а с матерями, кроме того, домашние проблемы и удовлетворенность собой.

Юношеская дружба иногда выступает как своеобразная форма "психотерапии", позволяя молодым людям выразить переполняющие их чувства и найти подтверждение того, что кто-то разделяет их сомнения, надежды и тревоги.

Слушая телефонный разговор двух подростков, взрослые нередко буквально выходят из себя от его бессодержательности, незначительности сообщаемой информации и не замечают, сколь важен этот "пустой" разговор для их сына, как тянет его к телефону, как меняется в зависимости от такого разговора его настроение. Разговор кажется пустым потому, что его содержание не логическое, а эмоциональное. И выражено оно не столько в словах и предложениях, сколько в характерных интонациях, акцентах, недоговоренности, недомолвках, которые подросток при всем желании не смог бы перевести в понятия, но которые доносят до его друга-собеседника тончайшие нюансы его настроений, оставаясь бессмысленными и непонятными для постороннего слушателя. В этом отношении подобный "пустой" разговор куда важнее и значительнее, чем "содержательная" светская беседа о высоких материях, блистающая умом и знаниями, но не затрагивающая личных, жизненных проблем собеседников и оставляющая у них в лучшем случае ощущение приятно проведенного вечера.

Но - оборотная сторона медали! - многозначность подобной коммуникации делает ее отчасти иллюзорной. Юношеская потребность в самораскрытии часто перевешивает интерес к раскрытию внутреннего мира другого, побуждая не столько выбирать друга, сколько придумывать его. Подлинная интимность, то есть совмещение жизненных целей и перспектив друзей при сохранении индивидуальности и особенности каждого, возможна только на основе относительно стабильного "образа Я". Пока этого нет, подросток мечется между желанием полностью слиться с другим и страхом потерять себя в этом слиянии.

По меткому выражению американского психолога Э. Дауван, "юноша не выбирает дружбу, его буквально втягивает в нее". Нуждаясь в сильных эмоциональных привязанностях, молодые люди подчас не замечают реальных свойств их объекта. При всей их исключительности дружеские отношения в таких случаях обычно кратковременны. "Людей выбирают в качестве объектов, а затем бросают, нисколько не заботясь об их чувствах, заменяя другими лицами. Оставленные объекты быстро и полностью забываются, но форма отношения к ним обычно воспроизводится в отношении к новому объекту вплоть до мельчайших деталей, с точностью, похожей на одержимость" .

Представители различных теоретических ориентации по-разному объясняют это. Психоаналитики объясняют неустойчивость юношеских увлечений тем, что они почти не связаны с реальными свойствами их объекта. Для подростка объект увлечения не конкретное лицо, а лишь средство избавления от своей внутренней напряженности, хороший или дурной пример, способ самоуспокоения или доказательства собственных способностей.

Социальная психология склонна объяснять это скорее сложностью процесса межличностного общения, социальной незрелостью и коммуникативной некомпетентностью партнеров. Дифференциальная психология придерживается точки зрения, что требования к другу и дружбе зависят не только и не столько от возраста, сколько от типа личности. В ранней юности, пока индивид еще не научился корректировать собственные реакции, их острые углы проявляются наиболее резко.

Каждое из этих объяснений в какой-то мере справедливо. Юношеская дружба ближе всего стоит к романтическому идеалу, но ей свойственны и все его издержки. Вспомним "Юность" Л. Н. Толстого. Ее герою "невольно хочется пробежать скорее пустыню отрочества и достигнуть той счастливой поры, когда снова истинно нежное, благородное чувство дружбы ярким светом озарило конец этого возраста и положило начало новой, исполненной прелести и поэзии, поре юности" . Дружба с Дмитрием Нехлюдовым, "чудесным Митей", не только открыла 15-летнему мальчику "новый взгляд на жизнь, ее цель и отношения", но и явилась символическим рубежом начала юности. Дружба эта исключительно нежна, поэтична, скреплена пактом откровенности - "признаваться во всем друг другу", а чтобы не бояться посторонних (оба стыдливы и застенчивы), "никогда ни с кем и ничего не говорить друг о друге". Юноши действительно говорят обо всем и больше всего о самих себе, своих чувствах и переживаниях. Однако оба весьма эгоцентричны. Говорить о себе им куда приятнее, чем слушать. Вот Дмитрий рассказывает о своей влюбленности. А что в это время думает Николай?

"Несмотря на всю дружбу мою к Дмитрию и на удовольствие, которое доставляла мне его откровенность, мне не хотелось более ничего знать о его чувствах... а непременно хотелось сообщить про свою любовь к Сонечке, которая мне казалась любовью гораздо высшего разбора". Поэтому, не обращая внимания на то, что Дмитрий занят своими мыслями и совершенно равнодушен к тому, что мог услышать от друга, Николай спешит поведать ему о своем. Но равнодушный прием остужает чувство: "...как только я рассказал подробно про всю силу своего чувства, так в то же мгновение я почувствовал, как чувство это стало уменьшаться".

Безудержная откровенность, не признающая никакой психологической дистанции, столь ценимая в начале дружбы, теперь начинает ме шать; интимные "признания не только не стягивали больше связь, соединявшую нас, но сушили самое чувство и разъединяли нас..." . В момент ссоры эти признания используются для того, чтобы поглубже уязвить друг Друга...

В юности, как тонко заметил австрийский писатель Р. Музиль, стремление светить самому гораздо сильнее, чем стремление видеть при свете.

Юношеская дружба "как яйцо, чувствующее свою великолепную птичью будущность уже в желтке, но предстающее внешнему миру пока всего лишь несколько невыразительным овалом, который нельзя отличить от любого другого". Чем эгоцентричнее дружба, тем вероятнее, что с возрастом в ней появятся нотки враждебности. "Несметное число лет назад мы восхищались друг другом, а теперь мы не доверяем друг другу, зная друг друга насквозь.

Каждому хочется избавиться от неприятного впечатления, что когда-то он путал другого с самим собой, и потому мы служим друг другу неподкупным кривым зеркалом" .

Вопрос о соотношении генезиса самосознания и психологической интимности стал предметом спора двух американских психологов - Э. Г. Эриксона и Г. С. Салливэна.

По мнению Эриксона, становление идентичности, то есть целостного самосознательного Я, предшествует вызреванию у личности способности к устойчивой психологической близости с другим человеком. "Только когда формирование идентичности в основном завершено, становится возможной истинная интимность, которая фактически является одновременно и слиянием, и противопоставлением индивидуальностей... Юноша, который не уверен в своей идентичности, избегает межличностной интимности или же склонен к такой интимности, в которой есть только видимость "совместности", но без подлинного слияния или реального самозабвения" .

Эмпирическая проверка теории Эриксона стала возможна, когда канадский психолог Дж. Марша конкретизировал понятие личной идентичности, выделив четыре статуса, или уровня, ее развития: 1) "диффузное Я" - индивид еще не сделал ответственного жизненного выбора (профессии и мировоззренческой позиции), его Я выглядит расплывчатым, неопределенным; 2) "предрешенность" - индивид уже включен в систему взрослых отношений, но его выбор сделан не самостоятельно, а под воздействием извне; 3) "мораторий" индивид находится в процессе профессионального и мировоззренческого самоопределения; 4) "зрелое Я"-личность нашла себя и вступила в период практической самореализации.

Многочисленные исследования подтвердили, что разные уровни идентичности соотносятся с широким спектром индивидуально-личностных черт, включая стиль общения и личных отношениип. Сопоставление степени интимности, глубины и взаимности личных отношений (интимные отношения, стереотипные отношения и состояние психической изоляции) юношей и девушек с уровнем развития их идентичности показало, что способность к интимности отличает прежде всего тех, кто на ходится в стадии "моратория" или достиг "зрелой идентичности", тогда как общение молодых людей с "предрешенной" или "диффузной идентичностью" более поверхностно и стереотипно.

Среди юношей и девушек с "диффузной идентичностью" самый высокий процент изолированных. В число людей, поддерживающих интимные отношения с окружающими, не попал ни один человек с "диффузной" и только 18% с "предрешенной идентичностью". Уровень развития самосознания существенно сказывается на отношениях юношей и девушек с их родителями, друзьями и любимыми.

Но за возрастными различиями сплошь и рядом скрываются различия личностные. Хотя среди 12-13-летнпх подростков "диффузное Я" встречается чаще, чем среди юношей, переход к "зрелому Я" происходит медленно, сравнительно поздно, и не у всех. Свыше половины канадских студентов, обследованных Марша, сохранили первоначально зафиксированный у них низкий уровень самосознания и шесть лет спустя.

В противоположность Эриксону, Салливэн полагает, что именно психологическая интимность, подтверждение и одобрение со стороны близкого человека открывают личности ее истинную сущность и позволяют обрести устойчивое Я. Поэтому он придает особое значение тесной дружбе детей и младших подростков, видя в ней средство формирования отзывчивости к переживаниям другого и общей альтруистической установки. Взгляды Салливэна также получили эмпирическое подтверждение. Например, сравнение группы мальчиков, имеющих близких друзей (близость дружбы измерялась степенью ее устойчивости, искренности и предпочтением друга в качестве партнера по досугу), с мальчиками, у которых таких друзей нет, показало, что первая группа отличается и более высоким уровнем альтруизма. В другом исследовании дети, имеющие близких друзей, обнаружили не только более высокий уровень альтруизма, но и большую способность эмоционально ставить себя на место другого . Сравнение интимности межличностных отношений группы взрослых людей с тем, какими они были в детстве, выявило значимые аналогии не с юношеским, а с предподростковым возрастом (восемь-девять лет), когда начинают созревать необходимые предпосылки интимности .

Хотя отношения младших школьников с друзьями кажутся менее интимными, чем их отношения с родителями (в юности соотношение обратное), дети ведут себя в дружеских отношениях значительно самостоятельнее. Напряженный интерес к другу, который они проявляют, стремление понять его и заботиться о нем (тогда как в отношениях с родителями чаще сами выступают как объект заботы) способствуют осознанию собственной личности и одновременно формированию соответствующих навыков общения.

Однако абстрактная альтернатива, что формируется раньше - идентичность или интимность, представляется теоретически неверной, ибо оба эти понятия многомерны и многозначны. Социопрофессиональное самоопределение и формирование коммуникативных навыков не всегда бывает синхронным.

В целом возрастная динамика дружбы не может быть понята без учета того, кто, с кем, как и по какому поводу общается. И грани между "юношеской" и "взрослой" дружбой неизбежно остаются подвижными и условными.

8. Дружба взрослых

Но те, которым в дружной встреч Я строфы первые читал... Иных уж нет, а те далече, Как Сади некогда сказал.

А. Пушкин

Согласно представлениям, унаследованным от эпохи романтизма, юность сплошной порыв, стремление, натиск, а взрослость - статичное состояние (само выражение "стать взрослым" как бы содержит оттенок окончательности), для которого характерны спокойствие, уверенность в себе и одновременно эмоциональное оскудение. Взрослый человек, пишут американские психологи Э. Дауван и Д. Эйделсон, утрачивает свойственную юности открытость и эмоциональную чуткость к внутренним переживаниям, своим и чужим.

Поэтому дружба взрослых часто лишь "совместное бегство от скуки, пакт против изоляции, с оговоркой против интимности" .

Оправдано ли это скептическое суждение? Американский психолог Д. Левинсон, детально изучивший стиль жизни 40 своих соотечественников среднего возраста, нашел, что интимная дружба у этих мужчин практически отсутствует: они редко поддерживают тесные отношения с кем бы то ни было, а разница между "другом" и "знакомым" у них размыта . В то же время 68% читателей, заполнивших анкету журнала "Сайколоджи тудэй", напротив, сообщили, что имеют от одного до пяти близких друзей, причем у 22% из них эта дружба продолжается свыше 20 лет .

<<< Назад Содержание Дальше >>>

medbookaide.ru